Магия рун
Шрифт:
– Я знал, что ты вернешься. Я бы не отпустил тебя…
«Я знаю», - хотелось ответить, губы шевельнулись, но язык еще не слушался.
Мир дотронулся до моего лица, убрав прядь со лба. Я перевела взгляд на его губы и он, нервно улыбнувшись, наклонился ко мне и прижался губами к моим. В этот момент я была самым счастливым человеком только потому, что ко мне вновь вернулась возможность чувствовать тепло тела моего жениха. Наконец, Мир отстранился, тяжело дыша и не сводя с меня взгляда. Он явно боялся, что это всё окажется игрой его воображения, а я даже не могла вымолвить и слова.
– Лекарь… нужно лекаря позвать, - вспомнил он, вставая.
Боль в голове
– Мир… - наконец, смогла вымолвить я.
– Не говори, не трать силы. Хотя мне безумно хочется слышать твой голос, я думал, что больше никогда его не услышу, да и сейчас мне кажется, что это всё ирреально…
– Я жива, - прошептала я, и жених медленно кивнул.
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге предстал седовласый вампир в белом одеянии. Он с недоверием смотрел на меня, будто думал, что его зрение решило сыграть с ним злую шутку.
– Поверить не могу…
– Осмотрите её, - прервал речь лекаря Драгомир, вставая с кровати.
– Да-да, конечно, - поспешил кивнуть вампир и устремился ко мне, разложив медицинские инструменты на кровати, достав те из небольшого чемоданчика.
Занимаясь своей работой, мужчина продолжал бросать недоверчивые взгляды на меня и его высочество. Кажется, сейчас он мог больше поверить в совместную галлюцинацию, чем в моё выздоровление. Мир сидел и терпеливо ждал, пока мне измеряли давление, пульс и температуру. Все показатели к еще большему недоумению лекаря оказались в норме. Однако укрепляющий раствор мне всё же прописали и заставили выпить чайной ложечкой, которую мне ко рту подносил Мир. Нельзя так говорить, но я бы хотела проваляться в постели побольше, потому что его нежность и забота были несказанно приятны. Но долго наслаждаться не пришлось, так как двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены.
– Нел! – закричала мама, схватившись за сердце.
Она не устояла на ногах, но её поймал под руки отец. Вся моя семья выглядела болезненно, красные глаза и круги под глазами не говорили об их хорошем самочувствии. Я вновь почувствовала укол совести. Но если родители здесь, значит, мы в Ватерштейме? Скорее всего, моё тело забрали на родину для проведения похорон.
– Доченька, - прошептала мама, неуверенно ступая в мою сторону. Её придерживал отец, Костин же остался стоять на месте, как громом пораженный.
– Ей нужен отдых, - преградил путь герцогине лекарь.
– Со мной всё в порядке, - голос был хриплым, хотя на разговор я затратила почти все свои силы.
Мама разрыдалась, обогнув лекаря и упав на пол перед моей кроватью. Мир отошел в сторону, дав отцу разместиться рядом со мной, и упал в свободное кресло. Он прикрыл глаза, вновь дотронувшись рукой до закрытых век. Родительница подняла очи, взяв меня за руку, и разрыдаласьпуще прежнего. Отец поглаживал меня по предплечью, Костин опустился на кровать с другой стороны и просто смотрел на меня. Моё же сознание вскоре покинуло меня,
Каждая девушка, пробуждаясь после долгого сна, мечтает увидеть своего принца рядом. Моего принца рядом не было, наверное, ему просто не досталось места. На кровати рядом со мной заснула мама, а в креслах брат с отцом. Медленно, чтобы не потревожить уснувших родственников, я пробралась в ванную комнату.
Увидев своё отражение в зеркале, я ужаснулась. Если эта девушка напротив действительно я, то не представляю, как меня целовал Мир, не говоря уже о чувствах, овладевших им в этот момент. Волосы растрепаны и паклей висят вдоль головы, спускаясь на спину, под глазами темные круги, кожа буквально обтянула череп (я же говорила об ускоренном обмене веществ вампиров?), губы лишены цвета, в общем, выглядела хуже утопленницы.Закончив с водными процедурами, я вновь вошла в комнату, наткнувшись на напряженный взгляд матери. Родительница оглядела меня с ног до головы и облегченно выдохнула, после чего подошла ко мне и дотронулась рукой до моего лица. По её щекам потекли слёзы, поэтому я прижалась к ней и положила голову на плечо.
– Прости меня, доченька, прости...
– За что?
– удивилась я, поборов желание поднять голову.
– Я же... Я же думала, что ты мертва... Я хотела тебя похоронить в семейном склепе, была безутешна, но Драгомир... Нет, его высочество. Он, узнав о наших планах, запретил всем нам подходить к твоей комнате, выставил охрану перед дверью. Я его так возненавидела, проклинала как богохульника и деспота, а он плевать хотел на наши слова, нигде не появлялся, только и ходил что из библиотеки в эту комнату и обратно. Он искал способ оживить тебя, был уверен, что ему это удастся, - мамины слова оказались для меня полной неожиданностью и только закрепили мой шок.
– Не знаю, откуда в нем была эта уверенность, но за неё я так его ненавидела. Ненавидеть будущего короля, Нел, доченька, можешь себе такое представить?
Могу. К Миру я могу испытывать любые чувства, но только не подобострастное преклонение, как перед монархом. Я всегда чувствовала себя равной ему. Не знаю, что дает мне такую власть над ним, его ли чувства, мои ли, или предсказание оракула?
– Пока мы все тонули в собственном горе, даже твой отец и брат не могли сдержать эмоций, его высочество не проронил ни слезинки. Он был собран и сосредоточен, только его усталость и круги под глазами говорили о том, что он даже кровь забывал пить и вовсе не спал. Айонела, родная моя, сможешь ли ты меня простить за мою слабость? – на её глаза навернулись слезы.
– Не почувствовало материнское сердце, не уберегло кровиночку.
– Мам, перестань, ты ни в чем не виновата, - прошептала я, заглянув в глаза родительницы, и с недоверием в голосе добавила: -Он пытался меня оживить?
– И, как видно, успешно, - глухо ответила она, прижавшись губами к моему лбу.
– Кто знает, как ему удалось, я предпочитаю думать, что истинная любовь сильнее смерти, именно это сильнейшее чувство не позволяло терять ему надежду, а все, что за её рамками, - некромантия, поэтому я не хочу об этом думать.
Правильно, знать ей все не обязательно. Всем знать не обязательно. Я никому кроме Мира не скажу, из-за чего я выжила. Пусть думают, что именно его любовь вернула меня с того света, хотя разве это не так? Если бы ни он, я бы уже лежала под монолитной плитой в родовом поместье и просто бы погибла в муках от голода, если кто-то не услышал бы мои крики. Но кто их услышит за толстыми каменными стенами, где иногда призраки могут устраивать шалости?