Магия (сборник)

Нортон Андрэ

— О, я забыла, почти забыла. — Мисс Эшмид держала в руках маленькую круглую коробочку. — Посмотри на нее, Лорри. Когда я была молодой, это было настоящее сокровище.

В коробке был набор из четырех чашечек, таких маленьких, что Лорри не понимала, как их можно было сделать. Но самое большой чудо — в каждой из чашечек серебряная ложечка!

— Какие маленькие! — удивилась Лорри.

— Они вырезаны из вишневых косточек, моя дорогая. — Мисс Эшмид осторожно отставила коробочку. — Вот еще из таких же косточек. — Она развернула кусочек тонкой нити. К ней на равных промежутках

были прикреплены корзиночки, только одна или две из них размером с мизинец Лорри. — Вот эта, и эта, и эта — из вишневых косточек. А эта их лесного ореха, эта из желудя. Они достаточно прочные, чтобы повесить их на елку. А вот чашечки, их слишком легко потерять.

— Никогда таких не видела.

— Конечно, — согласилась мисс Эшмид, — ты не видела. Понимаешь, когда-то люди сами делали украшения. У нас не было таких красивых стеклянных игрушек, какие сейчас продаются. Поэтому мы использовали воображение и сами делали красивые вещи.

— Эти мне нравятся больше, чем те, что из магазина. — Лорри не трогала ореховые скорлупки, корзиночки и другие сокровища, выставленные мисс Эшмид. Хотелось потрогать, но она не смела.

— Мне тоже, моя дорогая. Но я ведь знаю их так долго, а старые вещи врастают в сердце и память, так что их уже не потеряешь, даже если не можешь больше ничего делать. — Она взяла один из орехов и с улыбкой посмотрела на него. Внутри над синими и розовыми цветами трепетала крыльями голубка.

— Ну вот. — Она положила орех и взяла с другого стола коробочку с иглами. — Нам понадобится длинная нитка, Лорри, такая, чтобы хоть раз обернулась вокруг всей елки.

Лорри отрезала нитку и вдела ее в иголку. Мисс Эшмид взяла ягодку смородины, аккуратно проколола и нанизала на нитку. Потом еще две или три ягоды, два зернышка кукурузы и снова ягоды.

— Так это делается, — сказала она.

Лорри охотно принялась работать иглой. Они делали цепочки, а мисс Эшмид рассказывала. Это все были рождественские рассказы, и, говоря, она время от времени касалась украшений на столе.

Так много праздников Рождества прошло в этом доме. И о каждом мисс Эшмид говорила так, будто отлично его помнила. Лорри это не показалось странным, хотя мисс Эшмид не может быть такой старой.

Но хотя она рассказывала о доме, о вещах в нем, о том, как что делалось или использовалось, она никогда не упоминала людей. Говорила только «мы», и это все.

Они сделали много цепочек, и все ягоды исчезли из миски, когда вошла Холли и поставила на край стола большой поднос.

— Вот они все, мисс Шарлотта. И хорошо получились.

— Вижу, Холли. Красные глаза у мыши — это настоящее открытие! Что ты думаешь о вкладе Холли в украшение елки, Лорри?

— Это не все… — Холли уже направилась назад на кухню. — У меня есть печенье для корзиночек, и имбирный пирог…

Но Лорри почти не слышала ее. Ее слишком поразил поднос на столе. Мыши, три ряда белых мышей, все с красными глазами, с маленькими розовыми картонными ушами и проволочными хвостами! А за ними еще три ряда розовых поросят!

— Сахарные мыши и поросята. — Мисс Эшмид рассмеялась. — Они вкусные, Лорри. Холли всегда прекрасно делала

мышей и поросят для елки. Мы сделаем для них ошейники из ленты, чтобы можно было повесить. Здесь где-то должна быть очень узкая красно-зеленая лента. И я думаю, Лорри, что ты можешь попробовать, что приготовила Холли.

Лорри выбрала толстого розового поросенка и откусила заднюю ногу. Сладко и вкусно, так вкусно, что оставшаяся часть поросенка быстро исчезла. Но мышь Лорри отложила, собираясь взять ее домой и показать тете Маргарет.

Пока мисс Эшмид отмеряла и отрезала кусочки ленты, Холли принесла второй поднос. На нем были мужчины из имбирного хлеба, в куртках из белой глазури, в красных брюках, с глазами из смородины и шоколадной глазурью вместо волос. И имбирные леди в полосатых красно-белых юбках и белых блузках с красными пуговицами. Были и лошади с гривами и хвостами из глазури, и полдюжины кошек с глазурными усами и глазами из кусочков засахаренных вишен.

— Ну, Холли, это у тебя лучше всего! — Мисс Эшмид отложила ленту и наклонилась в кресле.

— Мне казалось, так и должно быть, мисс Шарлотта… учитывая… — услышала Лорри ответ Холли.

— Правильно, Холли, правильно. Не думаю, что мы будем их подвешивать, Лорри. Но их можно посадить на ветках.

— Сейчас принесу печенье для маленьких корзин… — Холли снова исчезла.

Лорри продолжала изучать имбирных людей.

— Никогда ничего подобного не видела. Они замечательные.

— Лихие джентльмены, — заметила мисс Эшмид. — Очень красивые. Но леди кажутся мне ветреными. Но элегантными, очень элегантными. Я бы сказала, в них чувствуется класс.

— А вот и печенье. — Холли вернулась с третьим подносом, большим, чем первые два. И Лорри быстро передвинула ткани, освобождая место на столе.

Точно так же как мыши, поросята и имбирное общество, это было произведением искусства. Крошечные сахарные цветы, миниатюрные шоколадные капли, такое богатство маленьких предметов, слишком много, чтобы Лорри разглядела все сразу.

Мисс Эшмид пододвинула к себе корзиночки.

— Они пойдут сюда, Лорри. Посмотрим. Мятные капли всегда в зеленых корзиночках, шоколад — в белых, а сахарные цветы — в красных.

— А цукат — в гвоздичных, — добавила Холли. — Но, может, лучше поесть, мисс Шарлотта, прежде чем их упаковывать.

К сумеркам елка была украшена, и Лорри сидела на стуле, приятно утомленная растягиванием, сгибанием, хождением вокруг елки в поисках места для очередной корзины, украшения из имбиря или смородиновых бус.

Елка не очень похожа на те, что можно увидеть в окнах на улице Ясеней. Нет лампочек, сверкающих украшений, блестящей мишуры. Но для Лорри прекрасней елки и придумать было невозможно. Она так и сказала.

— Я тоже так считаю, моя дорогая. Но она из другого времени, и может быть, за пределами этих стен для нее нет места. — Мисс Эшмид, спокойно положив руки на колени, тоже смотрела на елку. На краешке юбки хозяйки сидела Сабина, круглыми глазами глядя на нити смородины и попкорна, на украшения, которые покачивались и поворачивались, но до которых она не могла дотянуться когтями.