Магия (сборник)
Шрифт:
Лотта подхватила картинку, выпавшую из его руки. А он упал бы на пол, если бы она не подтащила его к креслу.
— Лорри… к стене! — Она поддерживала Чарльза в кресле. — Нажми оба конца средней полки, одновременно!
Лорри широко развела руки, коснулась пальцами мест, которые указала Лотта. Нажала изо всех сил. И отпрянула: стена двинулась. За ней оказалось маленькое треугольное помещение с узким оконцем.
У другой двери стояла Чол. Она держала чашку, от которой поднимался пар. А внизу в дверь громко стучали.
— Они!— Чол пролетела
Лорри попыталась помочь Чол, но до кресла так и не добралась. Свет и тьма смешались, превратились в лунный свет и тени на кукольном домике. Она медленно повернулась к стене. Никакого отверстия. Но… теперь она знает.
Лорри медленно подошла к пустой полке, где, казалось, всего несколько секунд назад стояли книги. Прижала кончики пальцев и надавила, потом откинулась. На этот раз быстрого движения не было, но полка слегка передвинулась. Лорри вставила пальцы в образовавшуюся щель и надавила.
Вот оно — тесное треугольное помещение, пустое, если не считать теней. Но оно на месте. Лорри вернула стену в прежнее положение. Неожиданно ей стало холодно, тени показались густыми и большими, а лунный свет слабым. Ей захотелось настоящего света и настоящих людей. И она побежала в дом своего времени, и Сабина бежала за ней.
ПОСЛЕДНЯЯ ЗОЛОТАЯ ИГЛА
— Вам с благодарностью от комитета. — Лорри протянула обернутый в бумагу пакет мисс Эшмид. — А вот и альбом. Девочки обращались с ним очень осторожно. Мы знаем, какая это ценная вещь. Вы были очень добры, когда поговорили с тетей Маргарет и разрешили нам взять альбом.
Мисс Эшмид улыбнулась и взяла пакет.
— Я знала, что ты будешь его беречь, Лорри, иначе не дала бы его тебе. Ничто, дитя, не настолько ценно, чтобы не дать его нуждающемуся, никогда не забывай об этом. А теперь посмотрим, что здесь.
Она развязала ленту, развернула бумагу и посмотрела на подарок комитета.
— Это самая красивая, — сказала Лорри. — Мы все ее делали.
Мисс Эшмид подняла валентинку так, чтобы солнечный свет упал на кружевную бумагу и на букет цветов в центре, коснулся золотых букв, которые Лизбет искусно вырезала из золотой бумаги в форме переплетенной веревки.
— Нашей Валентине, — прочла мисс Эшмид. — Ты хорошо все сделала, Лорри. Я дам тебе письмо для комитета. Значит, такие вы собираетесь продавать на ярмарке?
— Мы сделали пятьдесят, — гордо ответила Лорри. — О, не все такие большие, как эта. Но мы старались скопировать из альбома те, которые нам больше понравились. И миссис Реймонд назвала их «произведениями искусства», — процитировала Лорри.
Мисс Эшмид поставила валентинку на свой столик для вышивания. Теперь Лорри могла обратить внимание на комнату. Она стала другой. И с острым приступом страха девочка поняла почему. Длинный стол пуст, на нем больше нет стопок материалов и лент, нет работ, ждущих исправляющей иглы.
Рама для вышивания
— Вы не прибираетесь… — Ей хотелось задать вопрос, но прозвучало скорее как утверждение факта, в который она не хочет верить.
— Да, Лорри, очистка и приборка почти закончены.
— Дом! Мисс Эшмид, это собрание… Не может ли помочь вам адвокат? Ведь Восьмиугольный дом не снесут? Это невозможно!
Она так была занята работой в комитете, заключительными тестами в конце четверти, слишком занята, чтобы думать об этом! Может быть… может быть, она могла бы что-то сделать. Ведь у нее была мысль заинтересовать людей и заставить их вступиться за дом. Если бы она только обратила внимание, постаралась… Лорри стало холодно. Она вздрогнула и снова осмотрела комнату, заметив, как много знакомых вещей исчезло. Что… что теперь будет?
— Лорри. — Спокойный голос мисс Эшмид привлек внимание к его хозяйке. — В этом ты права: время Восьмиугольного дома быстро приближается к концу. Но таков естественный ход жизни, дорогое дитя. Ничто не остается неизменным, если не удалено из самой жизни. По человеческим меркам Восьмиугольный дом прожил долгую жизнь, много больше ста лет. Он видел много перемен вокруг, и теперь пришла его пора измениться.
— Его снесут! Он исчезнет… а не просто изменится. Это… это неправильно! — Лорри вскочила и заговорила резким голосом.
Мисс Эшмид больше не улыбалась. Она смотрела на Лорри очень серьезно и внимательно.
— Лорри, никто не может сказать жизни «нет» и остаться прежним. Когда ты пришла сюда впервые, ты пыталась сказать «нет» переменам. Тебе казалось, что в новом образе жизни ты не видишь ничего хорошего. Разве это не так?
Она помолчала, и Лорри попыталась вспомнить дни, когда перед ней открылся Восьмиугольный дом.
— Тогда у дома было что предложить тебе. Этот дом — убежище, Лорри, и всегда был таким. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Безопасное место, — ответила Лорри.
— Безопасное место. И те, кто находит сюда дорогу, так измучены жизнью, что дом становится их убежищем. И в этом доме можно сделать выбор: вернуться к жизни или остаться. Тебе казалось, что ты одинока и несчастна. Но была ли ты так одинока, несчастна и испугана, как Фибе и Финеас, как Чол и Нэки, как Чарльз Дюпре?
Лорри не совсем понимала, что хочет ей сказать мисс Эшмид.
— Они пришли… Лотта привела их… потому что их преследовали… за ними охотились люди…
— Да, за ними охотились. Двое детей сирот, два сбежавших раба и военнопленный. Дом решил предоставить им убежище, а они в свою очередь решили в нем остаться. Тебе тоже казалось, что тебя преследуют, но от кого ты бежала, Лорри?
— От Джимми Пурвиса… от мальчиков… — Лорри пыталась вспомнить, почему она бежала. Теперь почему-то это казалось ей глупым. — И еще все остальное… Мне не хватало бабушки и Хемпстеда, я чувствовала себя одинокой. Я была глупой… — она чувствовала, как покраснело ее лицо… — как они и говорили.