Магия стройности

Фалеев Алексей Валентинович

Судьба Бальзака-отца во многом поучительна.

С одной стороны, она показывает, что его образ жизни, довольно типичный для европейских жрецов долголетия, как минимум не бесполезен и, скорее всего, в состоянии продлить человеческий век.

Но с другой стороны, судьба Бальзака - это свидетельство ограниченности метода, того, что серьезных прорывов на этом пути ждать не приходится. И безукоризненным аргументом в устах любого лентяя может стать тот бесспорный факт, что бальзаковский возраст достижим без всяких усилий и диет. Наконец, финал жизни Бальзака показывает, что ахиллесовой пятой данной

системы являются не поддающиеся контролю, управлению и тренингу внутренние функциональные системы, в бальзаковском случае - печень. Что гово­рить о контроле на главном, клеточном уровне?

Сходные претензии можно предъявить к любой из существующих оздоровительных систем за вычетом одной - индийской йоги. Сразу оговорюсь, существуют две йоги: одна низшего, другая высшего посвяще­ния.

Йога низшего посвящения принципиально не отличается от других систем, так же настаивает на диетах, гимнастических, дыхательных и очистительных упражнениях. Она только шире, последовательней, и, я бы сказал, упрямей других метод в своем жизнелюбии. Поэтому складывается впечатление, что будь в Индии лет 150 назад налаженная система метрической регистрации, пальма первенства в долгожительстве при­надлежала бы ей.

Уверенность в этом придает существование йоги высшего посвящения, суть которой заключается в пе­реводе бессознательного у других людей контроля над работой внутренних органов в осознанный.

Йог высшего посвящения мысленным оком постоянно глядит в себя и сознательно регулирует проис­ходящие внутри процессы, по своей прихоти меняя частоту пульса, давление и т. д. Йогу высшего посвяще­ния можно было бы считать величайшим прорывом в истории геронтологии, и по существу она является таковой, если бы не та непомерная плата, которую ей приходится платить за долголетие и здоровье.

У йоги тоже есть ахиллесова пята - то, что именно сознание делается функциональным контролером и распорядителем. Все вроде бы ничего, но чем дальше, тем больше становится очевидна неповоротливость и слабосилие нашего интеллекта.

В ноябре 1995 года в Сан-Диего собрался грандиозный форум из 20 тысяч ученых, занятых изучением мозга. Когда с большим трудом были подведены его итоги, то оказалось, что главный итог заключен в ко­ротком, но беспощадном списке неистребимых дефектов мозга.

• Во-первых, его познавательная способность чудовищно низка: сознание может одновременно вос­принимать не более семи единиц информации.

• Во-вторых, мозг работает до смешного медленно: различает не более 40 событий в секунду (сред­ний персональный компьютер за то же время обрабатывает в миллион раз больше информации).

• В-третьих, сознание соприкасается с исчезающе малой долей происходящих в мозге процессов: предположительно, только один процент нервных клеток участвует в обработке содержимого.

Наконец, оно необычайно инертно: эксперименты показывают, что сознание примерно на третью долю секунды отстает от действительности.

Возвращаясь с этим убийственным вердиктом к проблеме йоги высшего посвящения, остается конста­тировать совершенную бесперспективность этого направления. Переводить физиологический механизм под контроль сознания, все равно что отдавать линкор во власть арифмометра.

И если бы только в этом заключалась

проблема. Неповоротливость и слабосилие интеллекта практиче­ски исключает йога высшего посвящения из жизни.

Сознание, задавленное непосильной для него задачей, просто отключается от внешней среды, всякая душевная и умственная жизнь в йоге прекращается и он умирает до смерти, навсегда остановив развитие своей личности на той стадии, на какой его застала йога высшего посвящения.

Не находя удовлетворения в существующей практике, посмотрим, что на тему старения говорит совре­менная наука.

Большинство геронтологов сходится на том, что виновницей старости является эндокринная система. её железы отвечают за выработку гормонов – биологически активных веществ, стимулирующих в организме едва ли не все процессы: от выработки антител до формирования эмоций. Время от времени из научных лабораторий доходят вести о попытках синтезировать или иным способом добыть для человека теряемые по мере старения гормоны. Судьбу всех этих гормональных препаратов предсказывать сейчас вряд ли кто возьмется, но уже сейчас ясно, что, как всякая попытка вмешательства извне, проблемы старости они прин­ципиально решить не могут.

Наконец, из всех элементов экдокринной системы наибольшие опасения, связанные со старостью, вы­зывает у медиков гипофиз. Эта железа расположена в нижнем отделе головного мозга, и её называют «ди­рижером» эндокринной системы.

Известный геронтолог А. Комфорт писал:

«Для тех, кто занимался поисками «коренных» и все объясняющих гормональных сдвигов, ве­дущих к старению, особую притягательную силу имел, несомненно, гипофиз. Это объясняется тем, что гипофиз участвует (или «подозревается» в участии) в регуляции почти всех процессов гомеоста-за, протекающих в организме млекопитающих. Для тех, кто искал причину старения в изменениях со стороны центральной нервной системы, анатомическая локализация гипофиза (близость к гипо­таламусу) приобрела существенное значение... имеются большие данные в пользу того, что гипофиз непосредственно участвует в процессе старения как посредник, а возможно, и как инициатор».

Не только гипофиз, как часть мозга, но весь мозг со всеми продуктами его деятельности признан уче­ным миром – центром геронтологической проблематики, И в этой связи нельзя не упомянуть одно из по­следних сообщений Американской ассоциации хирургов, звучащее в газетном переложении следующим образом

«... изменение образа мыслей изменяет структуру мозговых тканей. Люди, которые в детстве недостаточно хорошо развили способность к познанию, в старости подвержены гораздо большей опасности заболевания болезнью Альцгеймера – потери памяти.

Американские исследователи поставили эксперимент в одном большом женском католиче­ском монастыре США. Они нашли и проверили школьные сочинения пожилых ныне монахинь. Так вот, те матушки, чьи детские сочинения отличались большей сложностью предложений, изощрен­ностью синтаксиса, стиля и мысли, на 90% меньше страдали старческим слабоумием, чем монахи­ни, чей детский стиль был примитивен и малограмотен. То есть, грубо говоря, плохо учась в дет­ском саду и начальных классах, вы недоразвиваете свое серое вещество, и оно изменяет вам гораз­до быстрее!»