Магия твоего взгляда

Квик Аманда

— Леди и джентльмены, — сказал Эдмунд. Он картинно поправил бабочку на воротнике и потрогал спрятанную там тонкую серебряную пластинку. — Будьте внимательны. Сейчас я открою эту дверь одним лишь легким прикосновением пальцев.

Он напряг все свои чувства и одновременно провел рукой по замку. Дверь распахнулась. Раздались жидкие аплодисменты.

— У бродячих факиров я видел и не такое, — крикнул кто-то из третьего ряда.

Эдмунд сделал вид, что ничего не услышал, и отвесил Сприггсу низкий поклон.

— Благодарю за вашу любезную помощь. — Эдмунд

выпрямился, достал карманные часы и поболтал ими перед носом Сприггса. — Полагаю, они принадлежат вам.

Сприггс вздрогнул и выхватил часы из рук Эдмунда.

— Отдайте.

Потом он поспешил спуститься со сцены и выбежал из театра.

— Да вы просто прилично одетый уличный карманник, — прокричал кто-то.

Ситуация с каждой минутой все ухудшалась. Пора заканчивать. Эдмунд вышел на середину сцены, в круг света.

— А теперь, друзья, настало время попрощаться с вами.

— Скатертью дорога, — послышался чей-то голос.

Эдмунд поклонился.

— Я хочу, чтобы мне вернули деньги, — не унимался тот же голос.

Не обращая внимания на выкрики, Эдмунд высоко поднял края своего плаща, запахнул на себе черные складки и стал невидимым для публики. Потом он напряг все свои чувства и, ощутив прилив энергии, совершил свое заключительное чудо.

Плащ упал на пол. На сцене было пусто.

Наконец-то по публике прокатился вздох изумления. Все звуки разом стихли. Прячась за траченным молью боковым занавесом из красного бархата, Эдмунд прислушался. Ему надо придумать еще парочку таких трюков, чтобы завоевать внимание публики. Однако на этом пути существовало две загвоздки. Первой из них был дорогостоящий реквизит, без которого невозможно было произвести впечатление на зрителей.

Другой загвоздкой было то, что Эдмунду от природы была чужда публичность. Он предпочитал оставаться незаметным. Он ненавидел оказываться в центре внимания. «Признайся, Флетчер, ты был рожден для преступной жизни, а не для сцены».

— Вернись и покажи нам, как ты это сделал, — крикнул кто-то из зала.

Удивление зрителей очень быстро сменилось недовольным брюзжанием.

— Всего-то один приличный трюк, — пожаловался кто-то. — Больше у него ничего нет.

Эдмунд направился в гримерку. В коридоре ему встретился владелец театра Мерфи. У его ног крутилась собачонка Пом. Хозяин и его собака были удивительно похожи — с большими головами и приплюснутыми носами. Пом оскалился и зарычал.

— Сегодня не лучшая публика, — сказал Эдмунд.

— А что вы хотите? Я их понимаю. — Голос Мерфи прозвучал почти так же, как рычание Пома. — Любой стоящий иллюзионист может исчезнуть из запертой клетки или освободиться от пары наручников. Ваш последний трюк был неплох, но не уникален, не так ли? Великий Келлер и Лоренцо Великолепный проделывают его на каждом представлении. Они не только исчезают сами, у них исчезают всякие предметы и даже привлекательные молодые девушки.

— Наймите мне девушку, и я проделаю с ней такой же трюк, — возразил Эдмунд. — Мы с вами это уже обсуждали, Мерфи. Если вы хотите чего-либо выдающегося, вам

придется вложить деньги в более дорогой реквизит и хорошеньких ассистенток. За те деньги, что вы платите мне, я этого сделать не могу.

Пом заворчал. Мерфи — тоже.

— Я и так плачу вам слишком много.

— Да я кучером наемного экипажа заработал бы больше. Дорогу, Мерфи. Мне надо выпить.

Эдмунд пошел в конец коридора, где крошечная комнатушка служила ему гримуборной. Мерфи и Пом шли за ним.

— Остановитесь, — приказал Мерфи. — Нам надо поговорить.

Пом взвизгнул.

Эдмунд не замедлил шага.

— После поговорим, если не возражаете.

— Нет, сейчас, черт побери. Я разрываю наш контракт. Сегодня было ваше последнее представление. Можете собирать вещи и уходить.

Эдмунд резко остановился и повернулся.

— Вы не можете меня уволить. У нас контракт.

Пом попятился, а Мерфи вытянулся во весь рост, при этом его лысая голова оказалась на уровне плеча Эдмунда.

— В контракте есть пункт, который предусматривает расторжение договора, в случае если в течение трех представлений подряд сборы падают ниже определенного уровня. К вашему сведению, сборы держатся ниже минимальных уже в течение двух недель.

— Я не виноват, что вы не умеете рекламировать представление.

— А я не виноват, что вы посредственный иллюзионист, — отрезал Мерфи. — Все это неплохо: вскрытие сейфов, исчезновение и появление предметов, — но это уже устарело. Публика жаждет новых, захватывающих воображение трюков. Зрители ждут, что вы по меньшей мере вызовете духов с того света.

— Я никогда не выдавал себя за медиума. Я иллюзионист.

— Иллюзионист, у которого в загашнике всего пара трюков. Ловкости рук у вас не отнимешь. Это я признаю. Но современная публика хочет большего.

— Дайте мне еще несколько вечеров, Мерфи, — устало сказал Эдмунд. — Обещаю, что сделаю нечто эффектное, впечатляющее.

— Вы это обещали еще на прошлой неделе. Мне жаль, что у вас нет таланта, Флетчер, но я больше не могу терять деньги. Мне надо платить по счетам, у меня жена и трое детей, которых я должен кормить. Наш контракт расторгнут.

Значит, придется возвращаться к преступной жизни. Это по крайней мере дело доходное, хотя и более опасное. Одно дело быть уволенным за плохое выступление на сцене, и совсем другое — отправиться в тюрьму, если тебя поймают на краже. Но было что-то захватывающее в том, чтобы взломать замок и проникнуть в дом, а в законных делах не было ничего увлекательного.

Эдмунд напряг свои душевные силы, зарядив энергией окружающее пространство. У Мерфи не было никаких психических талантов, но даже самые тупые зрители и самые недовольные владельцы театров обладали интуицией.

— Я уйду завтра утром, — сказал Эдмунд. — А вы уходите сейчас и заберите с собой свою собачонку, или я сделаю так, чтобы вы оба исчезли. Навсегда.

Пом в страхе гавкнул и спрятался за спиной хозяина.

У Мерфи глаза на лоб полезли, и он попятился, наступив на Пома. Собака взвизгнула.