Магия вето
Шрифт:
— Хочешь сказать, пустой вырубил Плетнёва?
— Да нет, господин магистр, просто эта чушка…
— Чушка?
Мы все резко остановились, я едва не опёрся сломанной ногой, и у меня потемнело в глазах. Жжёный пёс, как больно-то! Там не просто перелом в бедре: явное смещение, да ещё пара осколков попали в мягкие ткани.
Коридор с витражными окнами, по которому нас вели, пульсировал у меня в глазах от светлого к тёмному. Я давно отвык чувствовать боль во всей её гамме чувств, и теперь только очухивался
Пока возникла заминка, я попытался отрезать страдания силой воли. Если нет псионики, хотя бы самовнушением справиться. А дыхательные практики ещё и вспомнить надо.
— Чушка?! — с явным холодом ещё раз переспросил магистр, даже не оборачиваясь.
— То есть, Иван Петрович, я имел в виду… — голос пеликана задрожал.
— Думаю, я потом с вами разберусь.
Топот ног позади сообщил, что пеликан с дружками нас покинули. Мы двинулись дальше, и Гром грубо вздёрнул меня за руку, чтоб подтянуть на плечо.
Я вскинул голову…
Солнечные лучи сквозь окна освещают на стенах картины. На полотнах изображены люди в военных сюртуках, в плащах, в старомодных одеждах. Они застыли в боевых стойках, и художник почему-то нарисовал их со светящимися руками. Один так вообще бьётся с каким-то уродливым гуманоидом…
Я попытался рассмотреть чудовище, но снова потемнело в глазах. По привычке моё внимание полетело к затылку, чтобы получить управление над внутренней энергией… Пусто.
— Вы знаете, в чём ваше великое предназначение? Это один день, от которого зависит судьба всего мира. Маги Первого дня испокон веков, плечом к плечу, сила к силе, стояли на защите…
Тут у меня снова выстрелила боль, только почему-то в рёбрах. Я аж прикусил губу, почувствовав удар исподтишка.
— Хреновастенько, да? — с фальшивой заботой пропыхтел в ухо Гром.
Ну, жжёный псарь! Лысый уродец воткнул мне кулак в рёбра, пока никто не видел…
Меня на некоторое время выкинуло в омут боли, где я мог только прыгать на здоровой ноге, чтоб окончательно не свалиться. Вот же урод, толчковый пёс!
Гром весело сопел под ухом, пока я приходил в себя, а потом снова попытался ударить в рёбра. Вот только я уже почувствовал движение его плеч, и на пути его кулака оказалась моя ладонь. Хоть удар и смазался, моим тонким пальцам всё равно пришлось несладко.
Твою псину, либо что-то у этих псовых умников пошло не так, либо… Да никакая это на хрен не иллюзия!
Меня отпустило, снова прояснился перед глазами коридор, и я почувствовал, что могу управлять телом. Спустя пару секунд до меня дошло, что скорее всего мой седой Вася просто потерял сознание.
Стало намного легче, и я стал пробовать прислушиваться к телу. Так, импланта нет, значит, надо прощупать чакры самому, по старинке. Мысленный взор на самую макушку…
И опять кулак в рёбра. Я зашипел от
Ни мужчина впереди, ни конвоиры по бокам никак не реагировали на это. Нет, этот лысый хмырь мне сосредоточиться не даст.
— И прошу вас не питать иллюзий, Фёдор, — громко говорил мужчина, идущий перед нами по длинному коридору, — Применение магии в стенах академии, да ещё и против будущего соратника…
— Да, — подал голос мой носильщик.
Фёдор, значит… Я покосился на лысую физиономию под боком — Гром с ненавистью сверлил взглядом спину впереди. Ох, не любит он магистра почему-то.
— Фёдор, вы должны знать, чем это карается, — продолжал сопровождающий, — Я понятно изъясняюсь?
— Понятненько, — заметно сникшим голосом ответил Гром.
— Псс… — я привлёк его внимание.
Он повернул слегка удивлённое лицо… и тут я протаранил лбом ему нос. Смачно вошло, мне даже послышался хруст. Надо отдать должное здоровяку, он лишь замычал, не стал орать.
— Всё, на хрен, тебе не жить, — прошипел Гром, схватившись за переносицу.
Магистр повернулся.
Мы так и застыли: Гром с зажатым носом, из которого потекла кровь, и я на одной ноге, опираясь на плечо сопящему здоровяку.
Блёклые, почти прозрачные зрачки, казалось, прожигали нас насквозь. Лицо у мужчины было вытянутым, худым, самое то для чопорного преподавателя, но в глазах читался опыт отнюдь не книжного червя. Этот был воином…
Неожиданно я заметил проблески псионики, исходящие от него. Странные, незнакомые мне. У нас такую энергию называли грязной, неочищенной…
Это уже прогресс. Я почувствовал силу, а значит, с этим телом всё не так безнадёжно.
— Всё в порядке? — прозвучал вопрос, правда, совершенно равнодушный.
Мы непроизвольно переглянулись с Громом и кивнули.
— Всё отличненько, господин… Иван Петрович, — прогундосил лысый, шмыгнув кровью в носу.
***
Наконец, мы добрались до кабинета. Мы все вошли, и двое охранников в чёрной форме остались у двери, поглядывая на нас строгими взглядами.
Внутри помещение было похоже скорее на штаб какого-нибудь полководца, чем обитель преподавателя: глобусы и карта на резном столе, покрытом бархатной тканью, поверх лежат циркули и лупы, у стен забитые книгами и свёрнутыми свитками шкафы.
Я сразу же впился глазами в глобус. Если это Земля, то какая-то она странная: очертания материков похожи, но вот политическое разделение незнакомое. Континенты истыканы красными, синими, жёлтыми и белыми точками, которые соединены сеткой.
Там были и точки поменьше, но больше я разглядеть не успел — нам указали на два резных кресла.
Я тяжело бухнулся, с облегчением откинувшись на спинку. И сразу занялся прощупыванием чакры-приёмника на затылке. Ну же, где вход силы? Не чувствую потока…