Магия ворона
Шрифт:
Я оцепенела.
Позади меня послышался шорох колосьев.
– Я что-то не так сказал. Прошу извинить меня.
Я медленно оглянулась на него через плечо. Он смотрел на меня странно, неуверенно. Я понятия не имела, как реагировать. Фейри время от времени высказывали свои извинения – так как очень высоко ценили хорошие манеры, – но по большей части следовали системе двойных стандартов, согласно которой они требовали вежливости от людей, в свою очередь делая все возможное, лишь бы только не признавать неадекватность собственного
– Ваши извинения приняты.
– О, хорошо. – Он снова улыбнулся, и вместо неуверенности в его выражении мгновенно появилось самодовольство. – В таком случае увидимся завтра, Изобель.
Я уже начала шагать прочь по дороге, когда смысл слов наконец достиг моего сознания. Я быстро обернулась, но фейри, который оказался никем иным, как осенним принцем, уже исчез: на пустой траве качались стебли пшеницы, и единственным живым существом во всем поле был только ворон, летящий в сторону леса. Его перья блеснули красноватым, заиграв на солнце.
Глава 3
Я ВСЕ ЕЩЕ понятия не имела, когда принц прибудет в мою мастерскую. Тем временем тетя наносила кому-то в городе визит, так что ответственность за то, чтобы выгнать девочек-козлят из кухни, ложилась на мои плечи. Легко сказать.
– Он заявил, что у нас странные имена! – визжала Май. Март тихо хныкала, сидя у печи. Моя ненависть к мальчишке-пекарю росла с каждой секундой. Хотя, по правде сказать, в остальном он казался довольно милым. И не то чтобы был неправ.
Я присела на корточки и взяла их обеих за плечи.
– Ну, когда мы с тетей Эммой выбирали имена, – заметила я, – вы были козлятами. Когда вас заколдовали, вы уже откликались на Март и Май, а еще мы не были уверены, что колдовство будет долговечным, так что решили ничего не менять.
Март придушенно всхлипнула. Мне нужно было выбрать другую тактику.
– Слушайте, хочу задать важный вопрос. Что нравится вам больше всего?
– Пугать людей, – подумав, ответила Май. Март открыла рот, а потом закивала.
О боже.
– Это довольно странно, не так ли?
Май смерила меня тяжелым взглядом.
– Может быть.
– Да, точно странно, – подтвердила я. – Но странно – это ведь необязательно плохо? Это может быть очень даже хорошо – пугать людей или есть саламандр. Гарольд сказал вам комплимент.
– Хм-м-м, – протянула Май. Я вряд ли ее убедила. Но по крайней мере Март перестала плакать, поэтому, чтобы сохранить хоть толику рассудка, я мысленно признала за собой относительную победу в этом раунде.
– А теперь идите. Вам нужно поиграть на улице, пока наш гость не уйдет. Только не заходите за край пшеничного поля.
Подталкивая их к двери, я чувствовала, как в животе ворочается склизкий ком страха. Если из леса вылезет еще одно чудовище…
Такие вещи происходили, конечно,
– Если кузнечики затихнут, сразу же возвращайтесь в дом.
Май вскинула брови с подозрением.
– Почему?
– Потому что я так сказала.
– Почему мы не можем просто поиграть дома?
Я поспешно спустилась вместе с ними с крыльца; покосившаяся кухонная дверь захлопнулась за нами. С облегчением я отметила, что снаружи все выглядело прилично. Куры квохтали, разбежавшись по двору, листья деревьев трепетали на легком ветру, тени облаков плыли по холмам. Но Май продолжала смотреть на меня. Стало понятно, что мой живот все еще сводит от страха, и это, должно быть, отражается у меня на лице.
– Вы и сами это знаете, – быстро ответила я, подавляя в себе чувство вины.
Причин было немало. Май не раз роняла мои мольберты; Март испытывала неодолимую тягу к поеданию прусской лазури. Но, самое главное, они не нравились фейри. Я сделала вывод, что близняшки смущали их – как живое, зримое доказательство их ошибок, и к тому же очень мощное. Я точно знала, что их нельзя приворожить: Март и Май были их настоящие имена. Если бы фейри могли использовать это знание против них, они бы уже давно это сделали.
Март радостно заблеяла и поскакала к поленнице, но Май продолжила смотреть на меня.
– Не волнуйся, с нами ничего не случится, – наконец сказала она серьезно, похлопав меня по коленке. Потом побежала следом за сестрой.
В глазах защипало. Чтобы чем-то себя занять, я разгладила юбки и заправила за уши несколько выбившихся волосков. Не хотелось, чтобы они видели мое смятение, и признавать его сама тоже не собиралась. Когда я все свои силы вкладывала в то, чтобы сохранять порядок в доме, то могла не думать о том, что произошло с моими родителями, или о том, почему это событие приводило меня в такой ужас даже спустя двенадцать лет, хотя я ничего тогда не видела и не слышала. Но, очевидно, я недостаточно хорошо скрывала свой страх. Даже Май замечала.
Хриплый крик ворона раздался из листвы дерева, отбрасывающего тень на наш двор.
– Кыш! – рявкнула я, даже не поднимая головы. Вороны отпугивали певчих птиц, гнездившихся в наших кустах, и мы с Эммой их недолюбливали.
Мое беспокойство утихло в лучах теплого солнца при виде Март и Май, забирающихся по бревнам наверх. Издалека отличить их можно было только по разным белым пятнам на розовой коже: у Май пятно закрывало левую щеку и нос. У каждой были копна черных кудряшек, дырка между передними зубами и странно зловещие брови. Они походили на парочку купидонов, решивших, что поражать людей настоящими стрелами будет куда веселее. Они были абсолютно ужасны. Я их обожала.