Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир
Шрифт:
За последнее время весь город как будто лишился рассудка. Казалось, что каждый мечтал о любви. Страсть, так долго дремавшая в душах людей под давлением вечной угрозы разлуки с детьми, порожденными ей, прорвалась необузданным бурным потоком. Все нормы казались забытыми. Возраст, семейные узы и долг не служили преградой для новых стремительных встреч и разлук. Посторонний, попав в Агенор, мог бы лишь ужаснуться “распутству, объявшему город.” Он вряд ли бы понял порыв “агеноских старух, возомнивших себя молодыми красотками!” — как сказал позже один из купцов,
В Агеноре, где долгие годы боялись рожать, этот выплеск страстей был естественным и никого не смущал. Но не жажда слепых наслаждений вела за собой этих женщин, чей возраст уже перешел за четвертый десяток.
— Успеть зачать новую жизнь, пока тело дает этот шанс, пока есть еще силы растить малышей, пока купол неведомой Мощи хранит Агенор, — это стало молитвой для многих, кто был одинок. (В Агеноре мужчин было меньше, чем женщин.)
— И все же я правильно сделал, когда предложил запретить отпускать детей из Круга в город! — подумал Эрл. — Этим ребятам с особенным Даром не стоит касаться пока непонятных им взрослых страстей, слишком остро они могут все воспринять. К счастью, Круг защищает их детский покой!
То, что Мерта и Альв вдруг решили себя объявить женихом и невестой, казалось забавным. Достаточно было взглянуть на ребенка, чтобы сразу понять: здесь нет никакой грязи, нет любопытства к запретной пока стороне взрослой жизни. В глазах Альва ясно читалась лишь гордость причастности к некоей тайне.
— Я вас поздравляю, — серьезно сказал Эрл, стараясь, чтобы Альв не почувствовал, что он во всем этом видит лишь только игру.
В этом возрасте дети обидчивы. Если Альв вдруг ощутит, что Эрл лишь забавляется, слушая “важную тайну”, он вряд ли простит его.
— Ты поздравляешь? Кого? — изумленно спросил Альв.
— Вас с Мертой, — ответил Эрл, спрятав улыбку.
— Меня?! — удивление мальчика было естественным. — Что же я, полный дурак? Да меня все мальчишки потом засмеют! Это Йонн на ней хочет жениться!
Услышав такое, Эрл просто опешил, а потом стал хохотать. Альв надулся.
— С чего ты решил, что Йонн хочет жениться на Мерте? — уже просмеявшись, спросил Эрл.
— С того, что она рассказала мне это сама! — недовольно ответил Альв.
— Раз сама, значит, так и есть, — важно сказал Эрл, стараясь сдержать приступ смеха.
“Все просто, ведь девочки раньше взрослеют!” — невольно подумал Эрл. Он верил, что все понял правильно. Мерта, несмотря на свою худобу без намека на женственность, острые локти и очень короткую стрижку, видит себя уже девушкой и ей досадно, что Альв так по-детски относится к ней. Сумасбродка решила прибегнуть к уловке, известной, наверное, девочкам просто с пеленок: заставить его ревновать. А поскольку, по мнению Мерты, никто из мальчишек-ровесников не был достойным соперником Альву, который
— Да, бедный Йонн! — повторил Эрл, представив, какое бы было лицо у его друга, узнай Йонн, героем какого романа он стал. — Ох, Мерта, Мерта… Не каждая сможет такое придумать!
— Я не понимаю, над чем ты смеешься, — сказал Йонн, стараясь держаться спокойно, хотя голос дрогнул, невольно выдав волнение. — Мальчик сказал тебе правду.
— Не понял?
— Нечего и понимать. Эта девочка будет моей. Я давно наблюдаю за ней и считаю, что лучше жены не найду.
— Ты рехнулся?! Ведь ей десять лет, а по виду еще меньше!
Йонн постарался улыбнуться как можно небрежнее.
— Ты ошибаешься, Мерте двенадцать. И разве мне нужно жениться сейчас? Пусть она подрастет, поумнеет, но пусть знает, что я из всех выделяю ее. Когда девочки здесь появились, я сразу же понял, что это Судьба, — голос Йонна был ровен, но яркие пятна на скулах могли бы сказать, что ему не так просто вести разговор. — И не надо гневно смотреть на меня, словно я негодяй и распутник, ведь ты и Горад… Ведь вы тоже возьмете в подруги кого-то этих малышек.
— Ты просто лишился рассудка! — опять повторил Эрл.
— Я? Нет, это ты не умеешь предвидеть того, что случится потом. Скажи, Эрл, почему ты один? Почему один я? В Агеноре достаточно женщин, но ты не идешь к ним, и я не иду!
— Горад общается с ними за нас двоих! — с легкой насмешкой заметил Эрл, вспомнив тех женщин, которые часто теперь ночевали в Кругу у Горада.
Впервые заметив такое, Эрл был изумлен легкомыслием друга, невольно напомнившем о похождениях Орма. Эрл не мог вспомнить, чтобы хотя бы одна из случайных любовниц Горада пришла к нему несколько раз. Одна ночь — и не больше. К тому же сам выбор подружек казался достаточно странным. Эрл видел, как Горад отверг очень красивую женщину, чтобы остаться с другой, неказистой толстушкой.
Уловив эту мысль, Йонн ответил:
— В тех землях, где вырос Горад, есть обычай: мужчина не вправе отвергнуть женщину, если ей нужен ребенок. Он может отказать той, что ищет одно наслаждение, но он не должен лишать воплощения душу, идущую в наш мир.
— Горад сам сказал это? — спросил Йонна Эрл, поневоле подумав: “Не слишком мудрый обычай! Ведь Гутруна тоже хотела ребенка… Хотел бы я знать, как Горад бы повел себя, если бы он оказался тогда на моем месте? Все-таки выполнил “долг” или тоже шарахнулся прочь?”
— Да, он сам сказал, — просто ответил Йонн. — Но ни одна из тех женщин не станет его постоянной подругой, и ты это знаешь не хуже меня.
— Почему?
— Потому что мы думаем, чувствуем, видим не так, как обычные люди. Художник способен на время увлечься слепой, певец может смириться с глухой красотой, а философ жениться на дурочке, только найдут ли они свое счастье? Где нет понимания, нет и любви. Так и мы. Мы не можем любить тех красавиц, которые глухи и слепы в сравнении с нами. Ведь им не понять нас!