Маглор. Трилогия

Чиркова Вера Андреевна

Камеристка дремала в своем кресле, но при моем приближении встрепенулась, сделала вид, что просто задумалась.

– Маглор Иридос, – шепнула и боязливо оглянулась на Мэлин, – спасибо вам. И простите, я ведь сначала не поняла…

– Никто бы не понял, не извиняйтесь, – отмахнулся я, – найдите себе одеяло и ложитесь спать в будуаре, я здесь посижу. Дверь можете оставить открытой. А вот свечу переставим, я захватил книжку.

И я действительно достал из кармана маленький походный томик рецептов, который знал почти наизусть.

– Хорошо, – подумав, согласилась она, – но если она проснется, сразу будите меня.

– Обязательно, – бессовестно солгал я, не только не собираясь ее будить, а наоборот, решив добавить в естественный

сон немного крепости, чтобы добрая женщина не смогла помешать моему плану.

И немедленно исполнил свои намерения, едва она, поворочавшись, засопела глубоко и ровно.

А потом поставил на входные двери сигналки и совсем уже приготовился будить воспитанницу, как в руки упало послание. Надо будет спросить Ренгиуса, постановил для себя я, раскрывая конверт, часто ли королевская канцелярия присылает ответы на отчеты воспитателей, и углубился в чтение письма.

А еще через четверть часа, перечтя послание еще раз и осознав значимость происшедших в моем статусе перемен, зачаровал его и бережно спрятал во внутренний карман. С этой минуты мое жалованье увеличивалось вчетверо, а каждый год службы шел за три. Теперь мне позволялось применять к воспитаннице все меры воздействия и наказания, какие я сочту нужным, а также устроить ее быт и распорядок дня по собственному разумению, исходя из одной только цели – защиты девчонки от ее собственных проделок.

– Мэлин, – пробудив бастарду ото сна, – произнес я строго, – можешь открывать глаза. Ты жива и невредима, с чем я нас всех и поздравляю.

– Зачем? – невольно помогая мне, хрипловато буркнула она и уставилась горьким и несчастным взглядом.

– Я все объясню, – не поддаваясь эмоциям, сообщил я хладнокровно, – и подробно. Но сначала можешь сходить умыться. Правда, двери в ванную пока нет, мне пришлось ее уничтожить, но я подожду в будуаре. И предупреждаю: одно твое неправильное движение, и ты будешь умываться в моем присутствии. И разумеется, под принуждением. Идти у тебя на поводу я больше не намерен. А как умоешься и выпьешь вот это снадобье, я все тебе объясню по пунктам, как маленькому Вакринту, иначе до тебя это не дойдет никогда.

Она стиснула зубы и решительно отбросила одеяло. Я холодно ухмыльнулся и, неторопливо поднявшись с кресла, так же спокойно вышел в будуар. Можно подумать, меня можно там чем-то смутить или поразить. Даже смешно. Да вчера, пока мы промывали ей желудок и переодевали в эту самую рубаху до полу, в которой она сейчас сидит на кровати, могли вдвоем досконально рассмотреть все, что так интересует в женщинах парнишек в возрасте Ганика. Только говорить этого я ей не стану, ведьмочке и так скоро будет за что меня ненавидеть.

О том, что она вернулась в спальню, мне подсказали сигналки, и я немедленно сел в свое кресло. Проследил, как она выпила отвар целебных трав, куда был добавлен мед и капелька особого зелья, подождал, пока устроится на кровати и прикроет ноги одеялом.

– Так вот, – проговорил с нажимом, холодно глядя ей в глаза, – хочу пояснить то, что ясно всем, кроме тебя. Раз уж ее величество решила, что ты должна жить здесь и учиться, можешь быть уверена, она своего добьется. Она очень хорошо умеет это делать и доказала это еще тридцать лет назад, обойдя всех соперниц на законное место рядом с твоим отцом.

Ее лицо перекосила презрительно-злая ухмылка, но я не обратил на эту гримасу ровно никакого внимания.

– Тебе, наверное, кажется, что все воспитатели – ее доверенные люди и прибыли сюда по собственной воле.

– А разве нет? – с ненавистью процедила Мэлин.

– Конечно нет. Например, меня заманили обманом, сообщили, что у королевы есть важное задание, и тайком провезли через портал. А когда я вскрыл конверт, то выяснил, что контракт считается действительным с момента, как я сел в возок. Но речь пока не обо мне. И даже не о тех несчастных маглорах, кто сбежал отсюда,

теряя много больше, чем оставленное имущество. Речь идет об остальных воспитателях, коменданте и гувернерах. Я уверен, что большинство этих людей просто получили приказ и даже не знали, как и я, в какую сторону их везут.

– Но ты же знал про портал, еще слуге говорил в первый день!

– В тот момент я как раз получил объяснение коменданта и сопоставил все сведения. В отличие от тебя, я умею рассуждать здраво. Но даже не в этом дело. А в том, как ты относишься к людям. Никто из тех, кого приставила к вам королева, не сделал тебе ничего плохого. Наоборот. Старательно охраняют, кормят, убирают, стирают, учат и лечат. И еще терпят твои выходки, а ты всячески добавляешь им беспокойства и заботы. Вот вчера несколько стражников поднимали по промерзшей стене тяжелую решетку, стоя на обледенелой лестнице, на ветру и морозе долбили дыры в камне, закрывали окно, чтобы одна безрассудная девчонка не решила снова играть в отважную мстительницу. Но не подумала своей пустой головой, что мстит вовсе не тем. Не мы тебя сюда сажали, не мы все это затеяли. Все мы, если рассудить справедливо, тоже жертвы. Да, не смотри так язвительно. Несмотря ни на что, мне тут не нравится, а воспитывать тебя нет никакого желания. Но, отказавшись от контракта, я должен буду оставить здесь свою зачарованную от дождя и жары мантию и выплатить огромную неустойку, на которую должен работать несколько лет, ведь кроме долга я еще и кушать что-то должен, и за жилье платить. Но самое главное, расторгнутый контракт сразу перечеркивает мой стаж отработки на людей! И хотя я прожил тут лишь чуть больше полутора лет, начинать отработку с нуля не имею никакого желания. А вот все они начали – те четверо маглоров, чьи мантии немым укором висят в моем шкафу. Потому что пожалели тебя или не захотели с тобой объясняться – не знаю. И знать не хочу. Я все решил для себя и объявляю тебе это решение: отныне я буду спать вон в том будуаре. На двери между этими комнатами не будет никакого запора, и на двери ванной комнаты тоже. Их сегодня снимут с дверей всех комнат, куда ты можешь войти. Слишком много магии тратится на развеивание. И никаких возражений или пояснений я с этой минуты не намерен выслушивать. Ты первая объявила мне войну, и я принимаю вызов. Кстати, ходить без меня гулять или куда-либо еще тебе тоже запрещается. Также меня не беспокоит, будешь ли ты строить из себя влюбленную овечку или нет. Могу сразу сообщить, ты все равно не в моем вкусе.

Я полюбовался на ее застывшее в ярости лицо и безразлично добавил:

– И еще мне неинтересно, чего ты хочешь и что тебе нравится, а что – нет. И обмануть меня тебе тоже не удастся, можешь быть уверена. А сейчас, если хочешь есть, я разбужу камеристку и она поможет тебе одеться.

О том, что комендант уже в курсе моего повышения, я догадался, едва попросил его снять везде запоры и не ставить в ванную комнату воспитанницы крепких дверей.

– Что-нибудь легкое, вроде дверцы шкафа, чтоб любой мог пинком выбить, – пояснял я воину при ней, и Догар кивал с самым вежливым видом.

Мэлин слушала так же молча и хмуро, как и собиралась на поздний завтрак. Что там у нее на душе, я не знал, да и не желал знать. Заклинание подчинения, сплетенное еще ночью и повешенное мною на нее, можно было активировать в любой момент, достаточно сказать вслух или про себя кодовое слово. Само собой, я и в мыслях не имел злоупотреблять своей властью или злорадствовать, ни в коей мере. Но и выпускать ситуацию из рук тоже больше был не склонен.

В этот день на занятия Мэлин я не пустил, посадил в комнате отдыха и сказал, что она может делать все, что хочет. Только не выходить в коридор. И занялся своими делами – отчетом, планами и просто проверкой резерва и подсчетом, нужно ли использовать накопитель, чтобы пополнить потраченную энергию, или можно подождать, пока она восстановится естественным путем.