Маглор. Трилогия
Шрифт:
– Я знаю.
– Он проследил за ней, но она заметила слежку и запутала следы. Только Таил уже почувствовал, что от нее пахнет матерью.
– Вот бедолага, – мне было искренне жаль мужчину. – И что он сделал?
– Поймал меня. И сказал, что не отпустит, пока я не расскажу правду.
– Не сомневаюсь, что этим он тебя только обозлил и ты ничего не сказала.
– Хуже, – совсем сникла Мэлин, – я вызвала бабушку. Отправила иллюзорную мышку, он не заметил.
– И бабушка рассвирепела, – подвел я итог. – Все ясно.
– Нет, немного не так. Таил пригрозил, что если
– Вот почему он нашел самое заброшенное местечко неподалеку от Черуны, – сообразил я наконец, как случилось, что наши пути пересеклись. Ведь я тоже искал именно такое место. – Не удивлюсь, если узнаю, что за это время он разведал все, что мог, и подбегает сейчас к милому домику, откуда мы вчера уехали. Думаю, нужно написать Агану, чтобы взял его под опеку.
– А мнение моей матери тебе не интересно? Она, между прочим, не желает его видеть.
– Мэлин, твоя мать не произвела на меня впечатления забитой или глупой хуторянки, мне думается, ей вполне под силу самой во всем разобраться. А ты не сиди без дела, наливай бульон, пора завтракать.
– И ты даже ругать меня не будешь? – искренне удивилась она.
– За что? – кротко осведомился я, изучая ее озадаченную рожицу. Похоже, девчонка и в самом деле считает, что я из мужской солидарности начну сейчас метать громы и молнии.
Великая пентаграмма, прав был мой учитель, говоря, что люди зачастую бывают наивны, как дикари. Ей даже в голову не приходит, что никто не сможет отчитать их доходчивее, чем они с бабусей ругают себя сами и будут ругать еще не один раз и не один год. А я вообще не имею права вмешиваться в дела людей или судить их поступки. Ну разве только в душе.
– Вот бульон. – Девчонка прихватила тряпицей миску с горячим варевом, и я мигом создал плетеную из травы подставку.
А потом, глянув в ее ехидно прищуренные глаза, создал еще одну. Что мне, жалко?
Некоторое время мы молча ели, и я, остудив по привычке суп в своей миске, остудил и для воспитанницы. И заодно создал нам по краюхе темного хлеба, какой предпочитал есть с мясом, и по крупной сладкой луковице.
– Куда денем остальной суп? – Мэлин покончила с едой первой и стояла возле костра, ожидая ответа, когда мое спокойствие вмиг рассыпалось вдребезги от воя, писка и звона сразу всех сигналок.
И поисковички и следилки просто вопили, что внешнюю защиту ломают сразу в пяти или шести местах.
– Тревога! – вскочил я с места, теряя родной облик, и ринулся к двери, сразу смекнув, что первым делом нужно спрятать коней.
Если их ранят или убьют, нам придется туговато в пути без рослых и выносливых, хорошо выученных стражниками животных. Мэлин зачем-то ринулась за мной, и пришлось на миг остановиться и рявкнуть, чтоб отправлялась в подвал. Бастарда подчинилась с большой неохотой, но мне было сейчас не до нее.
За время нашего завтрака совершенно рассвело, и не составило никакого труда изучить обстановку. Да и совсем не скрывались они, шестеро
Первым делом я захватил воздушной петлей коней, аккуратно завел в мельницу, привязал в дальнем углу. Потом принялся ставить на пути оборотней ловушки. Одновременно гадая, что делать с врагами потом, – что утихомирить удастся всех, я не сомневался. Хотя и не надеялся, что победа достанется легко. На всех оборотнях нашлась метка стаи, а это значило, что подчинение на них можно кастовать только второй ступени, самой высшей из доступных мне. Меньшее не сработает.
А вторая ступень берет очень много энергии и не всегда потом снимается бесследно. Получить несколько преданных обожателей с фанатичным взором и готовностью к самопожертвованию – худшее завершение схватки, какое я только могу себе представить. Однако больше всего меня тревожило отсутствие среди нападавших вожака. Это было неправильно и странно, судя по тому, что я успел за эти дни узнать про оборотней.
Первый круг вспыхнул и перестал существовать, и оборотни с воодушевлением ринулись в мою сторону.
Вот в этот момент я и заметил несущийся напролом через кусты огромный комок черного меха, и в душе моментально вспыхнули разочарование и обида. Я его спасал, сделал все, что смог, а он привел друзей и сам прибежал, чтоб им подсобить. Интересно, на что польстился – на мой кинжал вожака? Или решил заполучить в заложницы Мэлин, чтобы потом выменять на сына?
И почти сразу же с облегчением и некоторым угрызением совести понял, что ошибся.
Едва проломившись сквозь последние кусты, Таил с рыком, привлекшим внимание оборотней, ринулся на ближайшего врага и покатился вместе с ним рычащим и визжащим клубком, из которого летела во все стороны пена и клочья тающей в воздухе иллюзорной шерсти.
– Вот проклятая пентаграмма! – рявкнул я. Кто его просил бросаться на них в открытую?
И уже понимал, что я сам. Вернее, опасения, что я подумаю о нем именно так, как действительно подумал в первый миг. Как быстро, однако, я перенял человеческую привычку подозревать всех вокруг в самом худшем, а не ждать от них благородства и благодарности! Правильно они говорят, что с кем поведешься, от того и наберешься, и мне следует тщательнее следить за своими выводами.
Эти размышления не помешали мне немедленно вступить в бой, без сожаления отбрасывая первоначальный план измотать врагов и взять в плен без особых усилий. В битвах главное не умение изобретать каверзные планы, а готовность менять их в зависимости от обстановки.
На помощь к врагу, которого душил Таил, бросились сразу два оборотня, и первый свой удар я нанес по ним.
Спокойно облил огненным дождем, радуясь, что мы уговорили Таила вступить в стаю. Теперь мое заклинание не причинит ему никакого вреда. Правда, он тоже понял это не сразу, покатился по траве с обиженным рыком, сбивая несуществующее пламя.