Магнатъ
Шрифт:
Профессура запереглядывалась, даже не скрывая своего разочарования.
– Но!..
Все опять замерли.
– На небольшое строительство на одной из окраин Москвы меня бы вполне хватило.
Менделеев тут же деловито уточнил:
– И насколько небольшое?
– Сам институт, общежития для студентов, жилье для профессоров, корпуса для лабораторий и практических занятий, библиотеку, дом культуры с кинотеатром и гимнастической залой, несколько столовых, поле для игр на свежем воздухе, парк для прогулок и отдыха… Тысячи на три-четыре студентов, не больше.
Теперь уже Агренев отыгрался за свой недавний ступор – маститые ученые мужи с явным скрипом соображали, что это такое они только
– Но?..
– Разумеется, со временем можно будет открыть несколько отделений и в других городах. Но не сразу, господа, не сразу. А пока – с вашего позволения, я бы хотел уточнить несколько мелких моментов.
Андрей Григорьевич Гагарин, даже не оглядываясь на остальных, озвучил общее мнение:
– Мы в вашем полном распоряжении, Александр Яковлевич!
– Благодарю. Как наверно знают все присутствующие здесь, я уже открыл дюжину реальных училищ для детей мастеровых и крестьян. Со временем и с Божьей помощью, я доведу их количество как минимум до трех дюжин. Скажите, Иван Васильевич, – смогут ли наиболее талантливые выпускники продолжать свое образование в вашем заведении?
Директор Московского технического училища тут же утвердительно кивнул:
– Я никогда не делил своих абитуриентов по их происхождению.
– Прекрасно! Я думаю, с таким подходом не лишним будет подумать и над некоторым расширением ИМТУ.
Иван Васильевич Аристов фигурой и лицом показал – уж против такого он точно возражать не будет.
– Скажите, а может получиться так, что какой-нибудь одаренный молодой человек, окончив сначала реальное училище, а затем и ваше, поступит в будущий Политех на второй-третий курс без дополнительных экзаменов? Разумеется, по профильной специальности?
Профессора опять принялись обмениваться взглядами.
– Ну и последнее. Не так давно государыня одобрила устройство еще одного небольшого училища особого рода. Более того, она собирается лично попечительствовать этому моему начинанию.
В кабинете, уже в который раз, установилась полнейшая тишина.
– Выпускать училище будет аптекарских помощников, фармацевтов и провизоров. Особенность данного учебного заведения еще и в том, что основной состав учеников будут составлять девушки. И мне бы очень хотелось, чтобы университетский фармацевтический курс, как, впрочем, и все остальные предметы, им преподавали люди с высочайшим уровнем знаний и культуры. Такие, как вы, господа.
«И только попробуйте не понять мой намек! Не будет преподавательского состава для училища – не будет и финансирования Политеха».
– Я надеюсь на вас, господа, – и на этом у меня все. Конечно, впоследствии возникнет еще несколько вопросов. Тоже мелких. Но основные на данный момент вы услышали.
Представители научной элиты послушно впали в рассеянную задумчивость, и только князь Гагарин не утратил живости характера, успев всего за десять минут обговорить и прояснить целую кучу финансовых и организационных моментов. Что значит опытный человек! Кстати, и не только прояснил, но и сам дал несколько клятвенных заверений. Вроде срочного открытия фонда с каким-нибудь броским названием, все предназначение которого будет в приеме пожертвований сестрорецкого мецената на будущий Политех – глядишь, на громкую рекламу и еще кто из толстосумов набежит. Или еще более срочной организации (причем исключительно на добровольных началах) комитета по практическому «рождению» Московского Политехнического института. Кстати, насчет первого и второго оружейный магнат тоже обещал помочь – в особенности людьми, способными взять на себя всю скучную рутину ведения бухгалтерии и поиска подрядчиков. Ведь не дело же, когда маститый профессор вынужден опускаться до грубой прозы жизни, его задача – нести свет знаний!..
– Александр Яковлевич, еще раз – примите нашу самую искреннюю благодарность!
Князь обвел всех глазами и едва заметно кивнул, одновременно вставая – таких гостей не грех было и до последней ступеньки крылечка проводить. Проводил. Вернулся. Сел обратно за стол и уперся лбом в скрещенные руки:
– Вот это я попал…
Впрочем, когда спустя всего два часа в этот же самый кабинет без какого-либо предварительного стука и самым наглым образом просочился еще один господин (на сей раз по фамилии Долгин), от столь позорной слабости не осталось и малейшего следа. Вместо нее демонстрировалась спокойная деловитость, выражавшаяся в размеренно-обстоятельной сортировке корреспонденции, накопившейся за два прошедших дня. Поприветствовав друга-командира непонятной для посторонних ушей фразой: «Пока ничего», – Григорий пристроился на кресле для посетителей и с облегченным вздохом расстегнул верхнюю пуговицу на сорочке. Жара на улице была просто страшенная! Охладившись фруктовой водой из маленького графинчика, он совсем было хотел предложить свою помощь в борьбе с ровными стопками писем, как в дверь коротко постучали. А затем и вовсе ее открыли, правда все-таки дождавшись команды от хозяина кабинета. Переступивший порог экспедитор коротко скользнул взглядом по комнате, убеждаясь, что присутствуют только те, кому и положено, затем в три шага подошел и поставил на стол пузатый саквояж. Отстегнул браслет с малозаметной (потому что в кожаном чехле) цепочкой, на мгновение вытянулся в стойке, щелкнул каблуками и, четко развернувшись через левое плечо, вышел. Князь, прямо на глазах потерявший весь интерес к выложенной на столе корреспонденции, все же отрываться от ее сортировки не стал – что бы там ни привез курьер из Сестрорецка, еще полчаса оно точно подождет.
– Присоединяйся.
Гриша себя два раза просить не заставил – тут же подсел еще ближе и закопался в ближайший бумажный «холмик».
– Не то… ерунда… опять ерунда… Слушай, командир, а чего это к нам насчет благотворительности зачастили? Уже седьмое письмо выкидываю!..
– Ты – седьмое, а у меня счет на третью дюжину пошел. О, а это тебе. И вот эту стопочку прихвати – как раз по твоей части.
С искренним недоумением приняв в руки обычный почтовый конверт, главный инспектор потянулся за костяным ножичком в форме птичьего пера.
Хрртресь!
– Так, что у нас здесь? Молодая скромная вдова, временно находящаяся в стесненных обстоятельствах… Так? Узнав о том, что вас интересуют раритеты, сочла возможным… Приглашаю лично посетить и оценить достоинства моего собрания. Кхм!..
Небрежным жестом Долгин убрал письмо в сюртук и открыл следующее.
– С каких это пор стал интересоваться раритетами, коллекционер ты наш?
– Ну не век же мне эту похабщину собирать?
Возмущенный недоверием друга, Григорий слегка картинным движением руки откинул от себя фотокарточку очередной соискательницы почетного звания «содержанка его сиятельства князя Агренева».
– Что, очередной альбом под завязку набил? Какой там у тебя уже, девятый?
Высокоморальный коллекционер фотокарточек в стиле ню без особого энтузиазма и гордости признался:
– Десятый. Думаю вот – может, уже закруглиться на этом?
Трресь!
– Решишь выкидывать свое собрание – лучше сожги, не то в окрестностях беспорядки приключатся. Среди мужского, хе-хе, населения.
Покончив наконец с засильем корреспонденции на столе, Александр с некоторым усилием подтянул ближе саквояж, почти не глядя крутанул колесики первого замка, затем воткнул пластину ключа в неприметную прорезь.