Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Rick Riordan

MAGNUS CHASE AND THE GODS OF ASGARD THE SWORD OF SUMMER

Copyright © 2015 by Rick Riordan All rights reserved Permission for this edition was arranged through the Gallt and Zacker Literary Agency LLC

Artwork © Rhett Podersoo, 2015

Published by arrangement with Random House Children’s Publishers UK, a division of The Random House Group Limited.

АГА, ИМЕННО ТАК. Сейчас, ребята, вы прочтёте о том, как я умер в корчах. Вы восхититесь и скажете: «Вот это круто, Магнус! А как бы и нам умереть в корчах?»

Никак. Даже не мечтайте.

Не прыгайте с крыш. Не кидайтесь на шоссе перед идущим транспортом. Не поджигайте себя. Потому что так это не работает. Не попадёте вы туда, куда попал я.

Кроме того, уж поверьте, вам оно и даром не надо. Если, конечно, вы не фанаты зомби-недобитков, крошащих друг друга в капусту, летучих мечей, отсекающих носы великанам, и тёмных эльфов-супермодников. Не ищите дверей с волчьими головами – мой вам совет.

Меня зовут Магнус Чейз. Мне шестнадцать лет. И это история о том, как моя жизнь пошла под откос, стоило мне умереть.

В тот день, казалось бы, ничто не предвещало беды. Я спал под мостом в Общественном саду, как вдруг меня разбудили лёгким пинком:

– Тебя ищут.

Кстати, если что – я бездомный. Вот уже два года.

Кто-то из вас тут же всплеснёт руками: «Ах, какая жалость!» А кто-то посмеётся: «Ха-ха, ну и лох!» Но если бы мы с вами встретились на улице, девяносто девять процентов из вас просто прошли бы мимо, словно я невидимка. И ещё молились бы про себя: «Ой, лишь бы денег не начал клянчить!» Или задались бы вопросом, сколько мне лет. Наверняка решили бы, что это я только с виду совсем пацан. Потому что подросток в вонючем спальном мешке посреди бостонской зимы – ну сами посудите: как такое может быть?! «Кто-то же должен позаботиться о бедняжке!» – подумаете вы.

И пройдёте мимо.

Ну и ладно. Мне ваша жалость не больно-то и нужна. Я привык, что надо мной смеются. И тем более привык, что меня не замечают. Короче, проехали.

Того бомжа, что меня растормошил, зовут Блитц. И как обычно, выглядел он так, словно побывал под ураганом грязи. В жёсткие чёрные волосы набилось разных бумажек и веток. Лицо цвета седельной кожи всё испещрено ледяными точками. Борода курчавилась во все стороны. Росту в Блице всего-то футов пять [1] , поэтому его шинель волочилась по земле, собирая весь снег, и на её полах уже намёрзла корка льда. Блиц так таращился, что расширенные зрачки затемняли радужку. И вообще вид у него всегда взбудораженный – кажется, вот-вот заголосит во всё горло.

Я с трудом разлепил веки. Во рту стоял привкус, как от вчерашнего гамбургера. В спальнике было тепло, и вылезать оттуда совсем не хотелось.

– Кто меня ищет?

– Точно не скажу. – Блитц

почесал нос, сломанный когда-то столько раз, что формой он смахивал на молнию или кривые ступеньки. – Там флаеры раздают с твоим портретом и именем.

Я ругнулся. Забреди сюда полицейский или смотритель парка – это бы я пережил. Инспекторы по делам несовершеннолетних, волонтёры из соцопеки, пьяные студенты и наркушники, которым только дай поизмываться над кем-нибудь маленьким и беззащитным – это для меня такой же повод проснуться, как блинчики с соком в постель. То есть никакой.

Но если кто-то знает меня по имени и в лицо – дело плохо. Это значит, кто-то охотится именно за мной. Может, ребята в ночлежке сильно разозлились за то, что я сломал их стереосистему. (А чего вы хотели: эти рождественские песнопения кого угодно достанут!) Или камера слежения меня засекла, когда я стащил те деньги в Театральном квартале. (Пиццу-то мне никто задаром не даст!) Или как вариант – хотя и маловероятный, – меня всё ещё разыскивает полиция, чтобы допросить по поводу убийства моей мамы…

Свои пожитки я сложил в три секунды. Туго скатал спальник и запихнул его в рюкзак вместе с зубной щёткой и сменой носков и белья. Это и плюс ещё одежда, которая на мне, – вот и всё моё имущество. Рюкзак на плечи, капюшон куртки натянуть пониже – и готово: я полностью сливаюсь с потоком пешеходов. В Бостоне полно ребят, которые учатся в колледжах. Некоторые из них даже позамызганнее меня. И на вид помоложе.

Я обернулся к Блитцу:

– А где раздают флаеры?

– На Бикон-стрит. И они идут сюда. Белый дядька средних лет и девочка-подросток, может, дочка его.

Я нахмурился:

– Да нет, вроде бред какой-то. Кому…

– Не знаю, малыш. Но мне пора сваливать. – Блитц сощурился на восходящее солнце, которое расцвечивало багряным окна небоскрёба. Я никогда не мог понять почему, но Блитц ненавидел дневной свет. Наверное, он самый маленький и плотненький на свете вампир-бомж. – Ты сходи Хэрта проведай. Он зависает на Копли-сквер.

Опять он туда же! Местный народ в шутку звал Хэрта и Блитца моими мамочкой и папочкой. Потому что они вечно кудахтали надо мной, как две клуши.

– Спасибо за заботу, – ответил я. – Но я уж как-нибудь.

– Смотри, малыш. – Блитц задумчиво жевал большой палец. – Тебе бы поостеречься.

– Зачем?

Блитц глядел куда-то за моё плечо:

– Вон они.

Я никого не увидел. Но когда я обернулся, Блитца и след простыл. Ненавижу, когда он так делает. Фьють – и нет его. Как будто он ниндзя. Ниндзя-вампир-бомж.

Так что теперь у меня был выбор: отправиться на Копли-сквер и позависать с Хэртом или пойти на Бикон-стрит и поискать тех, кто ищет меня.

Любопытно всё-таки. Как там их Блитц описал? Белый дядька средних лет и девочка-подросток разыскивают меня по утреннему морозцу? Зачем я им? И кто они?

Я осторожно двинулся вдоль берега пруда. На нижней дорожке, проходящей под мостом, сейчас никого. Так я могу обогнуть подножие холма: если кто пойдёт по верхней дорожке, я его замечу, а он меня – нет.

Землю укрыл снег. От небесной голубизны резало глаза. Голые ветви деревьев словно окунули в жидкое стекло. Ветер продувал все слои моей одежды, но я не обращал внимания: холод меня почему-то не берёт. Мама всё шутила, что я наполовину белый медведь.