Магуари

Калашников Сергей Александрович

Вот все и прояснилось. Несомненно, это люди. Феодал и его слуги. Все точно, как в фильмах на сюжеты из средневековья. Единственное отличие — животные. И в упряжке, и под седлом — поджарые коровы с небольшими ветвистыми рогами. Даже вымя на месте, хотя и некрупное. Или даже ближе будет аналогия с северными оленями. Но, в общем-то, копытные. Несколько слов, которые донеслись до него, показались совершенно незнакомыми.

Насколько он понял, ему выпал "чудесный" жребий. Его занесло в мир рыцарей и менестрелей. Ну, кто же не мечтал пожить в такой замечательной эпохе? Только сначала надо бы выучить здешний язык и хотя бы немного разобраться в обычаях, чтобы не попасть впросак.

По всему

выходило, что жить в этом мире ему предстоит долго. Для уверенности обшарил эфир. Нет ничего, кроме всё того же корабельного маячка. Интересно, пираты нарочно оставили его включенным, или оплошали? Да без разницы. К нему это больше отношения не имеет. А вот как устроиться в тутошних местах, точнее, в здешнем обществе, надо подумать. Чужака, ведь, могут обидеть, прогнать или убить. А уж, не говорящего и не понимающего ни слова — тем более. Люди всегда опасаются непонятного. Как ни крути, нужно, как можно больше вызнать и, при этом, ни во что не вляпаться.

Относительно своих познаний или навыков Дик не заблуждался. Его умения в примитивном мире могут только навредить. Единственное, на что можно рассчитывать, это обучаемость. Насколько он помнит, как раз в этом возрасте, где-то около двенадцати, память становится исключительно цепкой, и способность усваивать новое у человека становится просто замечательной.

***

Дик не пошел по дороге. Он двинулся лесом, чтобы избежать нежеланных пока встреч. Конечно, поглядывал в сторону промятого в невысокой траве следа, чтобы не сбиться с пути. Если слышал топот или скрип колёс — уходил за деревья. Делал это неторопливо, отдавая себе отчёт в том, что прячущийся или убегающий человек вызывает подозрение. Просто старался не попадаться на глаза.

Скорее всего, его замечали. Но никто не бросался ловить мальчишку с мешком за плечами, выяснять у него, кто он, откуда и зачем идёт и что тащит. А вообще прохожие и проезжие всегда несли длинные копья, невзирая на пол или возраст. Кстати, женщин он подмечал редко — скорее всего, предпочитают сидеть дома. А носят они юбки, а не штаны. Видимо, таковы здесь обычаи.

Пару крошечных в два-три строения населенных пункта, явно сельскохозяйственного назначения, обошел стороной. Не стал заходить и в дом феодала, расположенный совершенно изолированно, на возвышении. Собственно не просто дом, а обширное подворье, обнесенное частоколом, где суетилось множество челяди. Его интересовало поселение побольше, где он смог бы не привлекать к себе всеобщего внимания. Одежда-то на нём на местную непохожа. Языка он не понимает. А вещички, что прихватил с собой из хозяйства подрывников, здешним жителям могут показаться диковинами. И никакой уверенности, что при этом они не сменят хозяина, нет. Не богатырь он — мальчишка. Силёнок и ловкости, считай, точно по возрасту.

Миновал несколько развилок, каждый раз выбирая ту дорогу, что казалась шире, и эта метода привела его к селению. Полсотни домов, расположенных безо всякой системы, но сравнительно кучно, окруженных только огородами. К этому месту сходилось пять широких, наезженных дорог. Судоходная река, пристань, перевоз — все говорило о том, что здесь располагается значительный по местным условиям центр торговли и, наверное, ремесел. Близлежащие леса оказались совершенно лишены валежника и сухостоя, выбранного на топливо. Да и жилище феодала располагалось на соседней возвышенности, как бы господствуя над этой местностью. В общем, всё сходилось.

Дик отошел от посёлка подальше и углубился в лес. Надо было спрятать ранец. Его содержимое, инструменты и приборы, прихваченные из обширного хозяйства подрывников, было абсолютно неуместно

в этом мире. Во всяком случае, до тех пор, пока в них не возникнет совершенно определенная надобность. Пришлось подумать и об одежде. Все, кого он сумел разглядеть, носили платье самого примитивного покроя из груботканой материи или кожи. В его распоряжении, кроме фланелевой пижамы, было несколько спецовочных штанов и курток, найденных в отсеке со взрывчаткой. Все это оказалось велико, так что, подвернув и прихватив частыми стежками по своей мерке рукава и штанины самого заношенного комплекта, он получил нечто, вполне в местном стиле. Оставалось спороть карманы (наудачу накладные) и пуговицы. Вообще-то, несколько неприметных внутренних кармашков осталось, так что зашил их. Штаны закрепил веревочными подтяжками, и куртку перепоясал веревкой. От пижамы и тапочек пришлось отказаться, благо было не холодно. Более ничего с собой не взял, и без того одежда может оказаться подозрительной, а реакция окружающих на любой непонятный предмет запросто сослужит ему недобрую службу. Ну не следует чужеземцу привлекать к себе лишнего внимания.

***

— Кхе-кхе!

Дик обернулся. Девчонка. Местная. Парнем одета, но глаз человека, выросшего в мире, где брюки на женщине — обычное дело, таким маскарадом как штаны не обманешь. Нет, не в выпуклостях телесных дело, нет их ещё, но пропорции и пластика, да и кожа лица… и глаза. Такие… девчачьи, в общем.

Одета добротно, мягкие сапожки, шляпка с короткими полями, под которую наверняка запрятана коса. Штаны и курточка, широкий пояс с массивной прямоугольной пряжкой и неслабым ножиком под правой рукой. Из-за одного плеча торчит лук, из-за другого — пучок оперённых стрел. В руках дубинка — ровная жердь, чуть длиннее, чем рост хозяйки.

— Привет!

— Турлюм-бурлюм, — так примерно воспринял Дик ответные слова.

Попробовал, конечно, объясниться, не только по-русски, но и на стандартном, и на эсперанто. Ну не полиглот, кроме обычного набора языков, ничего он не знает. Девчонка тоже сделала три попытки, после чего наличие языкового барьера было надёжно подтверждено самым проверенным из известных методов, экспериментальным. Язык жестов помог несильно. Кажется, каждый собеседник толковал знаки по-своему. Но решимости объясниться договаривающиеся стороны не теряли. С мальчиком понятно — ему нужно как-то устроиться. Упорство девчонки удивляло. Ей-то, какой в этом интерес?

Наконец пантомимой удалось растолковать, что он ищет возможности поесть, поспать, и готов за это работать. То, что эту мысль удалось донести, стало ясно, когда собеседница задумалась. Интересно было наблюдать за тем, как ход мысли отражается на её лице. Наконец она сделала знак, чтобы её дождались, и скрылась в зарослях.

Вернулась быстро. Теперь вместо штанов на ней была юбка до земли. Возникло подозрение, что эта деталь туалета просто одета поверх того, что имелось раньше. Элемент маскировки, так сказать, а не собственно одежда. Потом они вышли на тропу и отправились в селение.

***

Первыми словами здешнего языка, которые пришлось освоить, были "топор", "дрова" и наименования частей упряжи. Дик дважды в день отправлялся в лес на повозке, в которую был запряжён лант — одомашненный олень. Сухостой и валежник рубились и укладывались в кузов, а потом разгружались под навес у печи для обжига керамики. Отвратительного качества топор, отсутствие опыта, да и силёнок у мальчика не так много, как у взрослого, но втянулся. Тем более, что всё ему показали, оставалось быть внимательным.