Маханакхон
Шрифт:
Зазвонил телефон.
– Кхун Мэу на кха, – обратилась секретарша в уважительной форме, со всеми уважительными словами, – к вам человек, тот самый, из русского посольства.
– Пусть поднимется.
– Может быть, проводить его?
– Не нужно, – ответила Мэу.
Пускай побродит по длинным коридорам, подивится на размах, пару раз потеряется. Чем больше осведомитель сбит с толку, тем проще с ним будет работать.
Ох уж эти фаранги, белые иностранцы. Все ломятся приехать в Таиланд, для них это страна отдыха
За яркой оберткой, за видимой легкостью жизни, стоит тайское государство. Суровое и крепкое, держащееся на таких, как Мэу. За подделку любого документа с государственной печатью, птицеруким Гарудой, тут смертный приговор. За продажу наркотиков – смертная казнь. За хулу на Будду и пропаганду атеизма – тюремный срок. То же самое за оскорбление монархии и Его Величества.
По представлениям фарангов, это средневековая дикость. Но за счет чего еще сохраняется та атмосфера праздника, ради которой они все мечтают сюда приехать?
Король, Будда, государство – и никаких компромиссов с теми, кто против них. Не потому ли двести лет назад, когда западные державы покорили всю Азию, когда даже великий Китай сдался белым, а Индия, колыбель культуры, была на коленях перед англичанами, – только Сиам оставался свободен от власти захватчиков.
В двадцатом веке прочие страны Индокитая впали в коммунистическое безумие, приведшее к тысячам жертв, к яме, из которой Лаос и Камбоджа только-только начинают выбираться, а Вьетнам, похоже, не выберется никогда. Все это время Таиланд оставался единым и свободным, под властью всеми любимой монархии.
Видимая легкость и беззаботность, а под ними – сталь. Как священная татуировка Сак Янт, оберегающая от пуль и ножей, скрытая под легкомысленным летним костюмом.
В дверь постучали.
Он вошел – плотный, слегка вспотевший, лысоватый. Работник российского посольства, не из мелких, но и не из самой верхушки. Однако с поразительными связями и способностью добывать сведения.
– Доброе утро, – сказала она по-русски. После шести лет в РУДНе говорила она свободно, только иногда запиналась этих ужасных «всп» и «нск».
– Здравствуйте, госпожа Мэу, – ответил пришедший, невольно слегка улыбнулся и тут же покраснел.
Хозяйка к этому привыкла, ее неформальное имя многим казалось забавным. По-тайски это милое звукоподражательное слово означало «кошка». Еще одна вещь, к которой фарангам сложно привыкнуть, – «чу-лен», неформальные имена, прозвища. По паспорту Мэу звали Дхаттия Чаренпонсават, хорошие имя и фамилия, старинные, на пали, священном языке буддизма. Но в обиходе все тайцы имели прозвища – часто забавные и легкомысленные. Ладно еще «кошка». В школе среди одноклассников были у нее и Му – «свинья», Тэнг-ва – «огурец», Лан – «лысый» и тому подобное. Есть даже шокирующее нетайцев имя Фак, хотя переводится оно вполне пристойно – «тыква». Иностранцам некоторые из чу-ленов кажутся обидными или неуместными, а для тайцев в них нет ничего плохого, это общепринятый способ обращаться друг к другу.
С
Сей экземпляр, впрочем, был особенным. Не просто жадным до денег и хорошего обращения. Он был идейным информантом, тайно презиравшим свою страну и, кажется, искренне верившим в Таиланд, в «тайский путь», как он это называл. И хотя путь этот он представлял себе довольно туманно – «как было бы у нас в России, если б не проклятая революция», – но был по-настоящему ему предан. Деньги, впрочем, тоже брал.
И в этот раз ломаться он не стал, сразу передал папку, взял плату, поговорил о пустяках и собрался идти. Интересно, что будет с этим странным человеком, если его раскроют (а русские всегда рано или поздно раскрывают)? Сошлют, наверно, куда-нибудь на север.
Когда лысый толстяк ушел (конечно же вежливо проводила, сделала вай – поклон с молитвенно сложенными руками, – хотя для иностранцев его делать и не обязательно), Мэу села обратно в кресло и стала читать текст из папки.
Досье. Очередной очень интересный и важный сейчас русский. Еще какой интересный…
Андрей Андреевич Огневский. Возраст: 31 год.
Родился в городе с непроизносимым названием Yuzhno-Sakhalinsk. Посмотрела по гугл-карте – да это совсем рядом с Японией! Мэу как-то и не думала, что Россия тянется так далеко на восток… Получается, тоже свой, азиат, хоть и северный.
Из потомственной военной семьи, отец командовал ракетной частью, дядя – высокий чин в Москве, в военных дипломатах, проще говоря, в разведке.
Мать, учитель литературы, умерла, когда был подростком. От отца с мачехой отстранился, связей не поддерживает.
С 16 лет работал в геологических экспедициях на Дальнем Востоке и Севере. Там происходит какая-то темная история, чуть ли не с убийством, после чего Огневский уезжает в Москву. В 18 лет идет служить в армию, причем в разведывательные войска (возможно, по протекции дяди). После службы попадает в некое закрытое училище (названия в досье не было).
В королевской военной академии Мэу рассказывали про знаменитых бойцов под названием spetsnaz. Похоже, что училище готовило именно их, причем упор был на использование электронных устройств, что в те времена было довольно большой редкостью. Говорилось что-то о беспилотниках, «умных» предметах экипировки, взломе компьютерных сетей… Мэу, начинавшая в уличной уголовной полиции, была от всего этого далека, но главное уяснила: объект умеет не только бегать и стрелять.
Больше того, в училище Огневский успел прославиться способностями – и физическими, и умственными, считался чуть ли не гением по электронике.