Макарьева-Горка, или Не поминайте лихом рыбку
Шрифт:
Бабу Лампу маленькая Анюта с тех пор очень стала уважать и немного бояться!
– Эй,
Тигр кивнул.
– Уезжал бы ты отсюда… Послушай совет. Не будет жизни тебе тут…
Парень наклонился над ним, нависая грозно:
– Чужих здесь не любят! Понял? Уезжай. – И отправился обратно в заросли кустарника…
В жизни тётю Киру мало что по-настоящему трогало. Она, как говорится, была не из пугливых. Так с детства повелось… Её отца, ей тогда было около десяти, как-то привезли домой товарищи с бригады… Положили на стол в гостиной и ушли… Кира не испугалась и подошла к отцу. Он лежал с открытыми глазами, а по одному глазу ползала зелёная муха! Это было, когда ещё и Ани-то не было, а Кира была возрастом как Анечка. И если было бы возможно и поставь тогдашнюю Киру и нынешнюю Аню рядом – не отличишь, страшно похожи… И характером, и упорством. И неудержимостью. Такое сочетание храбрости и упорства не могло не магнитить к Ане людей, а от Киры когда-то, наоборот, всех оттолкнуло… Живя то одиноко и замкнуто, а в молодости
…Когда новый человек появлялся в деревне и намеревался зажить тут славненько, соседи не на шутку тревожились. Каждый спешит оказать новосёлу свою неповторимую поддержку… И приходят однажды к новичку, и каждый дарит своё. Кто-то подарит новую причёску, покороче и другого цвета, кто-то одарит новыми одеждами, забрав его собственную, драными штанами, серой рубахой и изношенной курткой, кто-то встретит нового соседа, отобрав обувь и сделав его босоногим, а кто-то наведёт новый макияж – набьёт под глазом фонарь или сломает челюсть! Теперь новичок такой же, как они… Как и все остальные.
Такая инициация «в свои» – сначала напоить, потом соблазнить женщиной, после – искусить, уличая в преступлении, а возможно, и доведя до ареста, пассивно наблюдать за обнищанием и падением, у самого дна напомнить, кем был и каким стал, опустился, тем поглумиться и, посмеявшись, растоптать совсем… Безжалостная машина адаптации в местные аборигены…
Конец ознакомительного фрагмента.