Макароны по-флотски
Шрифт:
– Ребята, склад! – выпалил я, извлекая из серванта обнаруженное сокровище.
– Ну, Шура, у тебя нюх! – Халифаев от умиления готов был меня расцеловать.
– Не надо фамильярностей! – шутливо сказал я, отстраняя от себя небритую физиономию своего друга.
Мы, не торопясь разлили шило по найденным в серванте стопкам.
– Ну, за тех, кто в море!
– Это третий тост.
– Ну, тогда за нас! Будем!
Теперь после каждой ходки мы делали небольшой привал, хлопали по рюмашке и, уже повеселевшие, залихватски подхватывали новый предмет. У машины мы не
Севрюгин заметил неладное ходок через семь-восемь, когда мы с Колей Кондрашовым зигзагообразно тащили по лестнице здоровенный аквариум.
– Зам …рыбок…. любит… – глубокомысленно рассуждал Коля и икал.
Любитель рыбок в ужасе подскочил к нам, поддерживая критически накренившийся аквариум:
– Ребята, вам хватит!
Особо не возражая, мы вразнобой закивали головами.
После разоблачения, банка с шилом исчезла из серванта так же магически, как и появилась. Но нам было уже хорошо!
Погрузка закончилась, мы в блаженном состоянии топтались на заснеженной улице, ожидая нового зама. Вдруг видим: навстречу нам по дороге своей подпрыгивающей походкой шагает лейтенант Тупченко. Он что-то оживлённо говорил и размахивал руками. Наверное, вешал на уши лапшу двум сопровождавшим его матросам с его нового корабля, куда его недавно перевели, как учили в «Военполите», входил в доверие.
Поравнявшись с нами, Тупой слегка замедлил шаг и, не дождавшись нашего приветствия, показушно козырнул:
– Здравствуйте, ребята! – молодецки выпалил он, расплываясь в улыбке и дожидаясь ответного приветствия.
Не сказав ни слова, мы, как по команде, отвернулись. Наигранная улыбка сползла с лица лейтенанта. Оторопев, он прошел мимо, делая вид, что ничего не произошло. Он так бы и растаял в темноте, но тут один из сопровождавших его матросов громко и отчетливо заключил:
– Чего-то не любят вас, товарищ лейтенант.
Эти слова прозвучали в морозном воздухе, как оплеуха. Тупой резко, развернулся на месте. Снег брызнул из-под его каблуков. Расправив плечи, нахохлившись, он решительно двинулся к нам:
– Почему без старшего?! – наехал он, не найдя ничего более подходящего, чтобы придраться.
– Мы здесь с каплеем, – лениво ответил я, не желая расставаться со своим расслабленным настроением.
– Почему честь не отдаете?!
– Кому?
Тупой опешил:
– Да я вам…
Тут в разговор вмешался малость проветрившийся на морозе лаконичный Коля Кондрашов:
– А не пошел бы ты на х**, товарищ лейтенант?
У Тупого отпала челюсть. Он отступил на шаг назад, и секунду стоял, глотая ртом воздух, не находя, что ответить.
– Ты… Вам… Трое… Семь суток ареста! – заорал Тупой, подергивая левым глазом – Доложитесь дежурному офицеру! Я проверю!!!
Мы стояли полукругом вокруг лейтенанта и молча смотрели на его искаженное криком румяное лицо. Коля безразлично сплюнул.
Лейтенант замолк, потоптался на месте, развернулся и, уже не подпрыгивая, направился к ожидавшим его матросам. Они с интересом следили за всем происходящим. Им будет что рассказать по возвращении на корабль…
Вернувшись
– Ну, ребята, вы даёте! – покачал головой он, – А если бы вас Большой Зам прихватил… Всем бы влетело по полной… А за переезд спасибо.
Севрюгин улыбнулся и протянул нам перевязанную тонкой бумажной верёвкой коробку с вкуснейшим песочным тортом! Праздник жизни продолжался!
А в Тихом Океане я всё-таки один раз искупался, когда мне до дембеля оставалось меньше месяца. Я вдвоём с приятелем выносил с корабля мусор. Воспользовавшись случаем, мы сбежали в самоволку. На двадцать минут. Мы выбежали из части, добежали до берега, разделись догола и, изрезав ноги о ракушки, окунулись один раз в холодной солёной воде. Это мы так поставили галочку, а то спросят на гражданке, и как-то стыдно отвечать, что служа на Тихоокеанском флоте, так ни разу в Тихом океане и не искупался.
Стенгазета
Рисуйте где угодно, но только в центре.
(Указание офицера)
Однажды новый замполит БЧ-5 капитан-лейтенант Севрюгин вызвал меня, Марса и Теплова к себе в каюту.
– Тут, ребята, есть дело. Большой Зам приказал мне дембелей напрячь – на благое дело. У него есть идея насчет конкурса стенгазет. Он ее уже давно вынашивает. Каждая боевая часть должна выпустить стенгазету на злободневную тему: осудить курение на боевом посту, нарушение формы одежды… Ну, как обычно, сами знаете… Назовите ее «Звезда» или «Гудок», чтобы звучало…
– А «За нашу Советскую Родину» можно? – спросил я, подмигивая Марсу.
– Тоже хорошо, – похвалил Севрюгин, не уловив иронии. – Вот и потрудитесь с пользой для общества.
Мы переглянулись. Делать газету, вообще-то, было в лом, ну раз Большой Зам захотел конкурс, что же, будет ему конкурс. Получать канцелярские принадлежности для производства стенгазеты я пошел лично к Большому Заму. Он так хотел.
– Вы, годки, совсем оборзели, – произнес Большой Зам, вальяжно развалившись на стуле и подманивая меня к себе указательным пальцем, – общественно-полезной работы ни хрена не делаете. Вот и поднапрягитесь.
Довольный своей идеей Большой Зам расплылся в улыбке крокодила и торжественно вручил мне коробку цветных карандашей и здоровенный лист ватмана.
– А что писать-то?
– Не знаешь, о чем писать? Напишите две-три маленьких заметки. Про курение, нарушение формы одежды. Не хватает слов – нарисуй картинку. Здесь звезду, там якорь. Понятно?
– Так точно
– Ну вот и действуй. Только смотри, чтоб было остро и актуально. Про курение на боевых постах не забудь. Сделайте мне красиво.