Макс охотник. Книга первая
Шрифт:
Всё это стильное великолепие было покрыто многочисленными слоями грязи и отходов жизнедеятельности человека, а также животных, птиц и прочих представителей фауны нашего края. И вишенкой на тортике – здоровая прожжённая до подкладки дыра на спине, результат давнишнего неудачного падения в костер. Идеал, одним словом.
Но надо спешить! Я как мог ускорился и, выскочив за угол магазина, шумно выдохнул: опоздал! Никого, только стая голубей, размахивая крыльями, деловито подбирает хлебные крошки. Привалившись спиной к стене магазина, мое тело начало неуправляемо сползать.
Господи, да за что же мне всё это! Всё нутро задрожало,
– Мама, мама, смотри! Дяде плохо, ему в больницу надо, к тёте врачу!
– Никуда этому дяде уже не надо, а не будешь слушать маму с папой, будешь как этот дядя.
– Фу, от него плохо пахнет! Я буду, буду слушаться!
– Машенька, ну-ка быстро иди сюда, не смей подходить к дяде! Быстро пошли отсюда!
Хм… Вот так работает моя защитная аура. Она неплоха в повседневной жизни: люди готовы на многое, чтобы избавиться от моего присутствия. Кормилица! Я назвал её «Смердящая Вонь». Жаль только, что на моих коллег не действует. А у меня после Конида (это болезнь такая, от которой скоро полмира передохнет) обоняние исчезло напрочь. Со дня на день и зрение пропадёт, не вижу ни хрена, хожу как слепой. Пока пальцем на веко не нажмешь, глаз не сфокусируется.
Как же я докатился до жизни такой? В какой момент сорвался в штопор? Где я так нагрешил, и кто во всём виноват? Опять моё любимое самокопание с поиском виноватых. А, может, я сам, своими, так сказать, руками вырыл себе яму и быстро очутился в зоне невозврата?
Память услужливо распахнула свои объятия. Вот ничего в организме не работает, зато память! Она безотказна, как швейцарские часы, её я тренирую каждый день. Вот и сейчас накрывает, ну что ж…
Глава 2
Родился и вырос я в молодом, современном городе с ласкающим слух названием – Зареченск. Оно ему было дано неспроста: на высоком правом берегу Оки расположилась эта жемчужина центрально европейской части России. И я ничуть не преувеличиваю.
Вот представьте себе прекрасные, утопающие в зелени широкие проспекты, прямые свободные улицы, уютные, какие-то по-простому домашние переулки, а рядом – футуристического вида высотки, здания современной архитектуры и различного облика частные владения.
Моим землякам есть где отдохнуть и купить всё необходимое. Театр, четыре Дома культуры, два стадиона, ледовый дворец, аквапарк, три огромных торговых мола, восемнадцать школ и многое, многое другое. И изюминка города – раскинувшийся в центре Зареченска сосновый бор, обрамленной маловодной речкой – одной из многочисленных притоков Оки. Эта речка, в народе прозванной Переплюйкой делит город на старый и новый.
Мой город – по населению, крепкий сто тысячник. Но он не всегда был такой, в его истории были разные моменты. В середине прошлого века, в семи километрах от небольшой деревушки Заречье, Министерством обороны СССР было начато строительство секретного НИИ «Заря». Одновременно с этим, по лекалам советских инженеров и руками немецких военнопленных, вокруг Института возводился небольшой,
До начала девяностых прошлого века он разрастался и ширился, обрастал институтами и предприятиями различной направленности, жилыми домами, садами, школами, магазинами, объектами культуры. Но ни на одной карте мира не обозначался Зареченск. Закрыт он был и для прочих граждан Союза, поэтому люди сюда попадали лишь по заявкам от «Зари» или других секретных организаций – и то требовалось поначалу пройти проверку в соответствующих органах.
Это был рай по тем временам: прилавки ломились от товаров, Зареченцы ездили на курорты и в санатории по бесплатным путёвкам, детей возили в летние лагеря по всей великой стране, зарплаты были достойные, а уровень преступности – самый низкий.
А потом не стало той страны, и пришла «свобода». Многие, особенно из старшего поколения, так и не поняли, от каких оков их избавили, не предложив взамен абсолютно ничего. Незатейливо обнулились накопления, урезалась социалка чуть ли не до нуля, была объявлена рыночная экономика, мол, она сама с ценами разберётся. Разобралась: цены поскакали ввысь, наплевав на все прогнозы.
Мой город вывели из-под крылышка Министерства обороны и внезапно объявили открытым. «Варяги» со всей России кинулись в Зареченск делить власть, не понимая специфики города, не зная, как работает городское хозяйство. Молодые и не очень реформаторы быстро довели его до ручки. Чиновники всех мастей богатели на глазах, мэры и команды менялись как перчатки. Из всех щелей повылазили проходимцы, аферисты, всевозможные коммерсанты, да и преступный мир не остался в стороне. Бесконечные увольнения и сокращения, волна за волной сотрясали город. Безработица, пьянство, воровство стали обыденностью. По улицам, среди многочисленных торговых палаток слонялись неприкаянные люди, пытаясь продать хоть что-то. Медицина и отличное образование, казалось, исчезли навсегда. «Заря» сидела на подачках от правительства, исследования и разработки были заморожены – едва хватало на мизерные зарплаты и на хозяйственные нужды. И весь этот ужас происходил на фоне галопирующей инфляции.
Такой вот экскурс в недавнюю историю Зареченска мне один не раз проводила мама и разные представители старшего поколения. Хвала всем, кто пережил этот хаос, и вечная память тем, кто «не вписался в рынок»!
В новый век город вошёл, как потасканная шлюха, – грязный, серый, с обветшалыми фасадами, горами мусора и разбитыми в хлам дорогами. Крысы, бомжи, дикая преступность…
Старая власть со слезами сказала: «Простите» – и скинула умирающую страну преемнику. Маховик разрухи ещё вращался, но, чтобы окончательно обрушить государство в пропасть, сил уже не хватило. Новые руководители в ручном режиме принялись латать дыры и купировать прорывы. Робко зарождалась слабая надежда, мир замер в ожидании.
А в это время, на излёте первого десятилетия нового века, в одном из спальных районов Зареченска родился мальчик… Он был назван Максимом, по праву рода получил фамилию Прохоров, а также отчество Петрович. Так, свет узрел меня.
Рос я как самый обычный ребёнок: в меру болел, шалил, дул в кровать. Когда мне было года четыре, не стало отца. Как позже объяснила мама: «Рак предстательной железы».
Себя я помню лет с шести. К этому возрасту мама научила меня чтению и простейшему счёту. Благодаря ей я открыл для себя волшебный мир книги, и он стал для меня всем.