Максимальный Дмитрий
Шрифт:
– Да, знаешь, я сейчас прямо в апогее.
– В апогее славы?
– Ну, да. Я иду такой, Ольга рядом. Высокая, волосы длинные, кудрявые. Ножки стройные, сильные. Грудь! О! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Какая грудь! Глаза – изумруд, представляешь? Пальцы тонкие, ухоженные. Походка лани. Не идет, а пишет. И она – моя! Сам не верю, Дим.
– Девушка-конфетка!
– Да. Когда выходим вечером из офиса, я рядом с ней, и меня даже распирает от гордости. Мимо парней проходим, все оборачиваются на нее. А я такой думаю:
– И?
– Что «и»? Идем, все ею любуются, все ее хотят. А она – только моя. Да, ты этого не понимаешь, – произнес я, с жадностью глотнув напиток.
– Макс, ну вы же не все время по улице идете. Вы, когда вдвоем, о чем общаетесь?
– Мы не общаемся. Нам не до бесед. Но, ты еще маленький, чтобы знать такие подробности, – ответил я и многозначительно замолчал.
Наша беседа постепенно ушла в сторону политических событий. Далеко за полночь мы разъехались по домам. Дома, стоило мне только прилечь на знакомый диван, как я тут же заснул сном младенца.
Первое время мне льстило внимание окружающих в те минуты, когда я шел, сидел, ехал рядом с Ольгой. Мы часто выезжали в клубы, в кафе, выходили в свет. Я бережно придерживал свою спутницу за тонкую талию, не переставая шептать откровенные комплименты ей на ушко. Не прошло и двух недель, как в Ольге раскрылась потребность заботиться обо мне, любить меня. Она стала смелее выражать свои чувства. Она привыкла к моему присутствию. Ей хотелось все чаще быть рядом, она скучала без меня. Стоило мне отлучится, Ольга звонила и напоминала о себе, говорила о том, что ждет меня.
Объект ее заботы и любви, то есть Ваш почтенный слуга, должен был находиться рядом! Я же продолжал жить своей обычной жизнью. Ольга находилась в постоянной готовности съездить со мной, отдохнуть, провести интересный вечер вместе. Мне было достаточно этого. Я наслаждался эффектом, который она производила на окружающих.
«Завидуйте!» – думал я в эти минуты, наблюдая сцены со стороны. Но моя королева не желала, чтобы я оставался этаким сторонним наблюдателем. Ей хотелось больше моего присутствия, больше моего внимания.
– Жениться, значит, уже передумал? – спросил меня Димка, когда мне удалось вырваться на встречу в наше кафе.
– Дим, какое «жениться»?! Я и сейчас у нее под постоянным наблюдением. Звонки, упреки, обиды, – мало уделяю внимания, – отвечал я скороговоркой, – а, если женюсь, мне совсем будет не до вольной жизни.
Разговор то и дело прерывался звоном сообщений. Их посылала Ольга в надежде узнать, где я, и когда, наконец, приеду к ней.
– Да, Макс, не отпускает тебя ни на минуту. И чего только она в тебе нашла? – удивился Дима.
– Ты же знаешь. Во мне есть некое волшебное умение – я позволяю себя любить. А таким, как Ольге, только дай возможность. Она совсем изменилась. Хочет, чтобы я был с ней все время, она старается понравиться мне. А меня уже, по-честному,
– Да ты, брат, заелся! И знаешь, может Ольга и не изменилась вовсе. А дело в том, что ты ее и не знал, как следует.
– Да, Дим. Тогда мне было самое главное – обладать ею. Она казалась мне недостижимой. Но, стоило ее заполучить, и я не обнаружил в ней ничего особенного.
– Макс, а Ольга-то в тебе, наверное, увидела мужчину, который с ума сходит от любви, жить не может без своей королевы. Ты же такие роскошные цветы ей преподнес, в начале.
– Цветы, и не только. Она мои комплименты приняла за чистую монету. Как она меня любит! Теперь буквально надышаться на меня не может. И парадокс в том, что, чем хуже и грубее я к ней отношусь, тем сильнее она старается угодить мне. Сейчас я уже полностью управляю ею. Ольга сделает все, что я скажу.
– И тебе стало не интересно? Запал прошел?
– Нет, меня все устраивает. Я – в золоте, мы обеспечены. Ольга – глупая кошка в моих руках. Я от нее большего и не ждал.
– Папа там не настаивает на оформлении отношений?
– Намеки делает. Но я еще потяну время, а там видно будет. Поеду я, Димон. Телефон, смотри, раскалился уже от ее звонков.
– Давай, Макс! Наслаждайся. Пока!
И мы разъехались по домам. Я был уверен, что держу все под контролем. Ольга стала послушной глиной в моих руках. Она подчинялась моим желаниям, ведомая своей потребностью любить и быть любимой. Меня, безусловно, раздражали ее контролирующие звонки, вопросы и расспросы. В ответ я, чаще в грубой форме, доказывал ей, что она не права. И, казалось, полностью убеждал ее в этом.
Но как-то, в череде рабочих забот, я пропустил женский день Восьмое марта. Я ни о чем сейчас не жалею. Я и сейчас считаю, что цветок, подаренный как будто случайно, гораздо ценнее, чем цветы, врученные по случаю дат.
Но Ольга придерживалась иного мнения.
В тот вечер мы увиделись уже ближе к полуночи. Я был удивлен напряженной тишиной, которой встретила меня Ольга.
– Что-то случилось? Ты в порядке? – спросил я, скидывая куртку. – Ты… плачешь?
Ольга стояла у окна, точеная, хрупкая. Волосы волнами спускались по плечам, создавая дымчатый ореол.
– Всем подарили цветы сегодня, – начала она тихим низким голосом.
Путем быстрых логических умозаключений я понял, что пропустил великий женский день.
– Всем. А ты мне, Максим, за эти полгода ни одного даже дряхлого цветочка не подарил, я уж не говорю про 8 Марта! – печально закончила она.
– Вот и не говори. Это – банально. Я сам знаю, и сам буду решать, когда и что дарить. Твое дело – сидеть и ждать, понимаешь меня? – ответил я, с каждым словом усиливая голос.
Меня словно понесло. В негодовании я высказал ей накопившееся недовольство, протест против откровенных попыток контролировать меня, мое передвижение, мое время. Я хотел оставаться свободным!