Maktub. Ядовитый любовник
Шрифт:
— И одна из них не так давно была убита, — остужает Эрика мою разбушевавшуюся фантазию ведром холодной воды. Что, бл*дь?
— Ты думаешь, я это сделал? — склонив голову набок, спокойно интересуюсь я, протягивая руку и делая вид, что стряхиваю пылинку с ее плеча и в этот момент она резко отступает назад. В фантастических глазах мелькает нечитаемое выражение.
— Что? — ресницы распахиваются, в голосе возмущение. — Нет.
Я не верю. Она не уверена, и возможно именно мой вопрос запустил сомнение в мысли девушки. Я напугал ее. Осознанно.
—
— Зато портрету гарантирован успех, — смелое предположение, но Рика не знает, что Марьям не продается.
— Не думаю. Вы бы купили ее?
— Ее? — переспрашивает Эрика, показывая на безымянную картину, осуждающе взирающую на меня неизменно печальным взглядом. Я нежно улыбаюсь ей, утешая. Ты всегда будешь единственной.
— Нет — Марьям, — уточняю я, изучающе разглядывая побледневшее лицо Эрики Доусон. — Купила бы? Повесила в свою спальню? Прямо напротив кровати?
— Я — нет, — отрицательно качнула головой Рика, и голубая капелька в ее украшении качнулась, отражая светодиодные искры, исходящие от продуманного освещения в просторном зале галереи. — Но найдутся сумасшедшие любители острых ощущений, которые купят, а после будут рассказывать байки о блуждающем по ночам призраке. Как ты спишь по ночам, зная, что одну из твоих моделей убили?
— Я редко сплю по ночам, Эрика, — признаюсь с прискорбием.
— Ты вампир? — скептически улыбается Эрика.
— Я хуже, — мрачным тоном нагнетаю я. — Но ты можешь узнать меня лучше, если примешь предложение.
— Уверена, что ты делаешь его каждой второй смазливой девушке.
— Правильно уверена. Что ты теряешь, если согласишься? — вопросительно смотрю в неприступное красивое лицо мисс Доусон, мысленно прикидывая, сколько мне понадобится времени, чтоб объездить строптивую кобылку.
— А что приобретаю? — приподняв изящные брови, парирует Эрика.
— Как минимум свой портрет, — я намеренно долго смотрю на ее губы, которые она непроизвольно облизывает, вызывая приступ яростного желания толкнуть ее к стене и попробовать острый розовый язычок на вкус.
— У меня есть огромное количество профессиональных фото в различных вариациях.
— Фотография — мертвое искусство, Эрика. Особенно цифровое. Только картины хранят и запечатывают жизнь, они дышат и рассказывают, а фотография — лишь пустая картинка.
— Миллионы не согласятся с тобой, — задумчиво произносит Эрика, покручивая ножку бокала длинными изящными пальцами. Я знаю, на каком инструменте они смотрелись бы идеально, и эта игра доставила бы удовольствие нам обоим.
— Ты сможешь убедиться,
— Зачем тебе это, Джейдан Престон? Зачем тебе я? Что особенного ты во мне видишь? — вздернув подбородок, вопросительно спрашивает мисс Доусон. Причина вопроса не в неуверенности и не попытке напроситься на комплимент, она действительно хочет знать.
— Я хочу показать тебе то, чего не видишь ты, — искренне отвечаю я.
— Так скажи, и я пойму.
— Иногда слов недостаточно. Они пусты, а картина говорит совершенно другим языком.
— А, что, если я не понимаю его?
— Тот, о ком говорит картина — всегда понимает правильно, — уверенно и безапелляционно заявляю я.
Несколько мучительных мгновений, Эрика смотрит на меня немигающим взглядом, всерьёз раздумывая над моими словами.
— И все-таки вынуждена отказать, — проанализировав все за и против, озвучивает свое решение мисс Доусон. Я не ожидал другого. Подобные Эрике крепости не сдаются так просто, они нуждаются в долгой осаде и многочисленных попытках взятия бастионов. — У меня сейчас очень много заказов. Я работаю с другой художницей, которая выставляется здесь.
— Мелания? — произношу вслух первое имя, которое приходит в голову.
— Да. Она кстати в восторге от тебя, точнее от твоего творчества, — со странным выражением недоумения нехотя сообщает Рика. Это ревность или же ей непонятно, как мои работы могут нравиться?
— А вот ее жених не является поклонником моего таланта, — перевожу разговор в ироничное русло. — Возможно причина отказа в том, что у тебя тоже есть ревнивый жених?
— Я не обязана отвечать, — резко отвечает Эрика, напустив на себя неприступный вид.
— Это означает — нет, — удовлетворённо улыбаюсь я. Ну, конечно, нет. Ни один идиот не отпустил бы свою женщину в подобном платье на вечеринку, где полно бессовестных бабников, богатеньких бездельников и харизматичных нестандартных личностей.
— Джейдан, — произносит за моей спиной голос недавней музы, чей образ заметно поблек в моем воображении, после встречи с мисс Доусон. Коснувшись моего плеча, она обходит меня и встает сбоку, между мной и Эрикой. Мисс Рами выглядит феерически. Черное облегающее, как вторая кожа платье до щиколоток со смелым вырезом на внушительной груди. Туфли на высоком каблуке, удлиняющие и без того бесконечные ноги. Она подставляет щеку для светского поцелуя, но игнорируя этот жест, я пожимаю ее тонкую ладонь.
— Рад тебя видеть, Сальма. Спасибо, что пришла, — вежливо улыбаюсь я. Мисс Рами недовольно хмурится, переводит напряженный взгляд на Эрику, и я чувствую ощутимый холодок, проскальзывающий между двумя красавцами.
— Сальма, это Эрика Доусон, — вспомнив о приличиях, представляю я свою будущую натурщицу.
— Мы знакомы, — холодно говорит Эрика, обдав меня ледяным взглядом, сжимает сумочку, явно намереваясь покинуть наше общество. Похоже, девочки не очень ладят между собой. — Приятно было пообщаться, мистер Престон.