Мальчик из поднебесья
Шрифт:
– До Лалибелы еще не меньше трех дней пути, - сказала бабушка Десета.
– Без меня вы давно были бы среди людей. Сама я только два раза ходила в Лалибелу, но мне помнится, за этой грядой есть большое пресное озеро.
Но до гряды надо было дойти. А на гряду надо было подняться. Дошли, поднялись. На большее у Асефы сил не осталось.
Таиту ушла к воде одна.
Асефа лежал
Таиту вернулась ни с чем.
– Бабушка, - плакала она, - там звери! Там всюду страшные звери!
Асефа услышал плач.
– Какие звери?
– удивился он.
– Ничего не бойся. Пошли! Пошли!
Он встал и побежал к озеру. Ему казалось, что он бежит легко и быстро, а на самом деле ноги у него подгибались, его шатало, он падал.
– Тут, и правда, звери, - говорил Асефа, пробираясь вместе с гиеной и маленькой, с зайца, козочкой дик-дик по грязной жиже к воде, к воде!
Наткнувшись на бегемота, он упал головой в ноги белому журавлю, который из почтения к человеку чуть отступил, но не испугался гиены. Здесь никто не нападал. Здесь искали избавления от жажды.
Только напившись всласть, Асефа увидел, что с ним нет ни фляжки, ни бурдюка. Но Таиту ждала его на берегу. Он опять полез в грязь - вода в озере истощалась.
Теперь, уже в полном сознании, он увидел и бегемотов, и шакалов, и бесконечно пестрое семейство птиц.
– А где наша птица?
– спросил самого себя, но пока было не до нее. Нужно напоить сестренку и бабушку.
Когда утолили жажду, пришла другая забота. Асефа понял: пока не стемнело, нужно уходить от озера, и подальше. Совсем недалеко от того места, где они отдыхали, бродила стая шакалов.
У Асефы едва хватило духу сходить еще раз на озеро, чтобы наполнить водой бурдюк.
7
– А животных прибавилось!
– сказал Володя Маков, разглядывая сверху пресное озеро.
– Смотри, люди!
– Вот что такое жажда!
– философствовал штурман.
– Человек не боится дикого зверя, дикий зверь - человека.
Вертолет вез продовольствие в Лалибелу. Когда разгрузились,
– Обратно полетим по тому же маршруту. Может, людям, которых мы видели, нужна помощь.
– Тебе бы доктором быть.
– засмеялся штурман.
– Ты живешь так, словно за все беды ответчик.
Володя промолчал.
Спугнув стаю шакалов, вертолет опустился на землю. Дверца отворилась, и Асефа увидел, что вертолетчик жестом приглашает его в машину.
Мальчик подхватил свою бабушку и, подталкивая впереди себя Таиту, со всех ног побежал к вертолету. Лишь бы подождали!
Силы у него кончились возле железной лестницы. Лесенка, вот она, а подняться не может.
Володя Маков принял бабушку Десету, подхватил Таиту. Он ждал, когда поднимется мальчик, а у того и ноги окаменели, и руки, глаза же наполнились слезами - он так устал, что на себя сил у него не было.
Володя вдруг понял это. Улыбнулся, наклонился, взял Асефу под мышки и поднял: мальчик был тоненький и такой легкий, словно перышко.
Штурман убрал лестницу и хотел затворить дверь, но мальчик вскочил, закричал, замахал руками и... спрыгнул на землю.
– Ну что еще?
– рассердился штурман.
– Не шуми, - сказал ему Володя.
– Может, мы кого-то еще забыли.
И тут на плечо мальчика села птица. Голубая птица с синими крыльями.
– Как наша сизоворонка!
– сказал Володя.
Мальчик, сияя, протянул ему руку. Володя поднял его. Дверца захлопнулась, моторы взревели, и все они - Володя Маков, штурман, бабушка Десета, Таиту, Асефа и его птица - все они стали частицей доброго синего неба.
Вертолет летел над горами, над полями, над эвкалиптовыми рощами, над множеством маленьких селений и, наконец, опустился на аэродроме большого прекрасного города.
– Аддис-Абеба, - сказал пассажирам Володя Маков и улыбнулся Асефе.
– Ты знаешь, что такое Аддис-Абеба?
Асефа не понимал ни одного русского слова, но что такое Аддис-Абеба, он знал. Это - жизнь! Его, бабушки Десеты, Таиту. И еще это - голубой цветок. Такое вот имя у города - Голубой Цветок.