Мальчик нарасхват
Шрифт:
– Это…
– Это что, мать твою, сейчас было?
От голоса так и веет могильным холодом.
– Мой, э, старый друг.
– А…
– Говорил о моем другом старом друге!
– А что тогда…
– О моем лучшем старом друге, с которым мы уже давно-давно не общались! Целых, э, несколько лет, представляешь! Ха-ха-ха…
Я так и остался стоять с глупой нервной улыбкой на губах. Лицо мое окаменело от волнения - ничего не могу поделать, у меня всегда так. Послушав несколько секунд напряженное сопение у себя за спиной, я словно
– Отпусти меня.
Пальцы разжали мое плечо, и я почувствовал сильную боль вперемешку с облегчением. Вытер вспотевшие ладони о футболку. Тишина действовала мне на нервы, необходимо было хоть что-нибудь сказать. Снова зашагав вперед, на ходу ляпнул первое, что взбрело в голову:
– Ого, уже стемнело. Интересно, сколько вре… Ёк! – изо рта вырвался нечленораздельный звук, горло что-то резко сдавило.
Крепкая рука ухватила меня за шиворот и без разрешения притянула к себе. Невольно схватившись за сдавленное горло, я вжал голову в плечи. Немного хриплый голос едва не вышиб мою душу из тельца:
– Ты что, гомик?
Сердце пропустило удар. А может быть, даже два. Медленно повернув голову к Вадиму и с ужасом глядя на него, словно на привидение, я, не в силах выдавить из себя хоть слово, яростно замотал головой.
– Ты… голубой?
Я отчаянно опровергал все его провокационные вопросы, но когда за шиворот потянули назад с такой силой, что я начал задыхаться и кашлять, то помимо воли согласно кивнул. Шиворот тут же отпустили, я сделал несколько шагов вперед, держась за горло и давясь в кашле. Вытерев выступившие от кашля слезы, со страхом обернулся к мужчине. Тот был, мягко говоря, в шоке.
– Гомик… Малолетний гомо… Господи, я ж такое только в Интернете да по телику видел! Малолетний гоми…
– Ну хватит! – немного обиженно взвыл я, бессильно махнув рукой. – Я не голубой!
– Да ладно?! Ты же сам только что кивнул! И этот разговор с этим… Он что, тоже из «этих»?
– Да нет же!
– Да кто тебя знает… Маленький голубой мальчик, - подозрительно уставился на меня небритый мужчина сквозь упавшую ему на глаза взлохмаченную шевелюру.
– Я не такой, - отчаянно проговорил я, тем не менее избегая смотреть в глаза мужчине.
– Ага! Отводишь взгляд – значит, врешь!
– Неправда!
– А чего тогда зарделся, аки девица на выданье?
– Ч-чего?! – поперхнулся я. – Прекратите нести фигню всякую, в самом деле! С чего вы вообще взяли, что я другой ориентации? Разговор был самым… обыкновенным!
Снова от волнения переходя на «вы», повысил я интонацию. В нескольких окнах мелькнули заинтересованные и тревожные лица. Мужчина, почесав щеку, хмуро буркнул:
– Неужели? Вот не надо меня тут за дебила принимать. Что это тогда за недосказанное «он тебя ведь лю…», «скучает», «такие отношения», «а ты не с этим?», а? Что, нечем крыть?
Несколько минут я тупо открывал рот, дабы опровергнуть его слова и все же что-нибудь сказать в свою защиту, но на ум ничего толкового не приходило. Помрачнев,
– Нечем.
Вадим самодовольно кивнул. Подумав, он хотел еще что-то сказать, но счастливый девчачий визг просто-напросто заглушил его слова. Вздрогнув, мы оба повернули головы на оглушающий звук. Алина с улыбкой до ушей, с обоих сторон придерживаемая под ручки двумя девушками, витиевато петляя, все же добрела до нас. Еще издали она приветственно нам что-то крикнула, но дружных смех ее подруг перекрыл слова. Подойдя к нам практически вплотную, одноклассница попеременке освободила руки и обернулась к таким же веселым девушкам.
– Спасибо… девочки! Меня дальше… э-э, проводят! Пока!
Поцеловав каждую из подруг в обе щеки, Алина, хихикая, повернулась к нам. Посмотрев сначала на ее глупую улыбку, затуманенные глаза и шатающуюся походку, Вадим, сурово сдвинув брови, переключил все свое внимание на сестру. Подойдя поближе, он подхватил ее за локоть, и вовремя. Алина споткнулась и едва не завалилась на землю. Наклонившись к лицу сестры и глубоко вдохнув носом, Вадим тяжело вздохнул и напряженно спросил:
– Алина, ты что, пила?
– Нет! Что ты! – громче и веселее обычного возмутилась девушка, полностью подтверждая слова мужчины.
– Алиночка… Я как мужчина и человек в общем тебя понимаю – хочется повеселиться, с друзьями там подвыпить, я и сам такой был, но… Как старшему брату мне сейчас хочется взять и намылить тебе шею.
– А девушек бить нельзя!
– А жаль. Иногда не мешало бы, - сухо ответил Вадим и, приобняв сестру за талию, чтоб та ненароком не прилегла где-нибудь, подтащил ее к себе и широкими шагами двинулся на остановку.
Подумав, он с остановки свернул просто на тротуар, потому что, как я подозреваю, денег на проезд трех человек у него не набралось.
Я плелся следом. Почему именно сзади и сохраняя порядочную дистанцию – на это есть несколько причин.
Самая первая, мне сейчас вообще не хочется находиться с этим заботливым братцем на одной планете. Ну, хотя бы потому, что вскоре я опять получу массу насмешек, подколов, осуждения и, возможно, даже презрения. Не скажу, что от этого мне хотелось забиться куда-нибудь в уголок и разреветься или перерезать себе вены от отчаянья, нет. Но выслушивать, как тебя поливают грязью, весьма неприятно и обидно. То есть хорошее расположение духа отбивает качественно и надолго.
Вторая причина, мало того, что мне не хотелось оставаться с глазу на глаз с мужчиной, то плюс еще с его сестрой тем более! Почему-то немного неловко перед ней, наверное, потому что я не честен до конца. Но не только неловко, а еще и стыдно. И вообще, эта странная компания из рослого дяденьки, как я уже говорил, уголовной внешности и нетрезвой развеселой и несовершеннолетней девицей в обнимку сильно привлекают внимание – раз, вызывают нехорошие подозрения – два. Хоть и понимаю, что подло, но лучше притвориться случайным прохожим и так же давить косяка на «сладкую парочку».