Мальчик с саблей
Шрифт:
Глаза священника сверкали в полутьме грозным огнём.
– Не можешь сам – свяжись с майором, но делай, делай, делай уже что-нибудь! И не надо мне полоскать про «ситуацию под контролем». А то я расскажу тебе, что произойдёт. Пока твои бойцы будут держать окраины, уцепившись за три сарая и два амбара, «землемеры» войдут в Плешин с пяти, с шести сторон, отовсюду. Помощь обязательно придёт, но к тому времени город утонет в крови. А «землемеры» испарятся, рассосутся – по оврагам да лощинам до Полуденного перевала,
Вольховский молчал, даже дышать перестал.
– Понимаешь, капитан, я уже видел это – там, за холмами, всего два года назад. После такого удара город уже не возрождается. Кто-то уедет сразу, а те, кто останется, как овцы собьются в анклав размером в два-три квартала, обмотаются колючей проволокой и будут тупо коротать дни без цели и смысла, кормясь из Красного Креста. Страх превращает человека в животное, капитан.
– Я не имею права отдать вам это оружие, – просипел Вольховский.
– Да не надо нам ничего отдавать! Просто отойди в сторону. Сними пост! – Отце Миклаш вдруг схватил капитана за плечи и встряхнул что есть силы. – Ты чего боишься? За звёздочки свои боишься?! Ты же офицер, а не шваль штабная! Ты не хуже меня понимаешь: это надо сделать – так что же ты тянешь?!
Внезапно на юге в небе распустились два ярких цветка – красный и зелёный. А потом из-за гор прилетел плохой, неправильный звук – будто одновременно застрекотала дюжина швейных машинок.
– Ну, вот и началось, – отце Миклаш утёр со лба испарину. – Твоё слово, капитан!
Вольховский непослушной, не своей рукой сдёрнул с пояса рацию и вызвал группу Тайги. Ответом было лишь громкое шипение статики.
Капитан переключил канал.
– Шестой, ответьте! – с тем же результатом.
– У Салана за воротами грузовик, – сказал поп. – Дай мне с собой офицера.
Из штабного здания выбежал дежурный радист:
– Товарищ капитан, на всех частотах глушат! Пеленг взять не могу – будто со всех сторон сразу!
– Дежурный, «в ружьё»!
…Грузовик пожарной охраны с отце Миклашем и лейтенантом взвода охраны умчался к прибрежному схрону, сопровождаемый скрежещущим сигналом боевой тревоги.
Сотник обошёл позицию. Все «землемеры» расположились на местах, кто за камнем, кто за деревом, предохранители сняты, стволы обращены к дороге, выползающей справа из-за отвесного скального уступа, делающей широкую дугу метрах в десяти ниже по склону, прямо перед выбранным для засады местом, и скрывающейся слева за другим утёсом.
Сотник встал за спиной у гранатомётчиков.
– Приготовились.
Лишних слов не требовалось – все действия были согласованы десяток раз.
Гул тяжелых дизельных двигателей постепенно приближался. Наконец из-за поворота блеснул неяркий свет фар, а затем показалась и машина.
– Стоп!!! –
Джип с опознавательными знаками итальянского контингента прошёл мимо замерших алтинцев, затем красные габаритные огни стали удаляться.
И в тот же момент одинокая фара высветила белую щебенку серпантина, на повороте появилась чёрная рыбья туша бронетранспортёра, а позади него заплясало светлое пятно от ещё одной боевой машины.
– Ждать! – вполголоса командовал сотник. – Ждать!
Наконец итальянский джип исчез за левым поворотом.
Сотник включил рацию и отдал короткую команду. С хребта холмистой гряды взлетели в воздух две ракеты, красная и зелёная, бросая свет во все концы Плешинской Горсти, давая знак всем, кто ждал этого знака.
Из зарослей на склоне к первому бронетранспортеру протянулась дымная указка. Двое или трое солдат инстинктивно соскользнули на землю, остальных огненный мячик взрыва раскидал в стороны, как сухую солому.
Лес ожил. Злые слепящие огоньки расцветили склон.
Горящая машина повела башней, и крупнокалиберный пулемёт вырвал из подлеска длинную узкую полосу зелени.
Второй бронетранспортёр рывком остановился и сдал назад, загораживаясь скалой как щитом. Предназначенный ему реактивный снаряд ушёл в пустоту и через секунду взорвался где-то на другой стороне ущелья.
Солдаты под командованием сержанта ссыпались с брони и бегом бросились назад по дороге. Затем они свернули в лес, вверх по безлюдному склону, чтобы обойти засаду сверху.
Точно так же поступили и Тайга с итальянцем, обходя нападавших с другой стороны.
Из-под днища горящего бэтээра, ошалело крутя головой, выполз Охрименко, дотянулся до «калаша» одного из убитых солдат и залёг за передним колесом, короткими очередями отстреливаясь по автоматным вспышкам.
Второй бронетранспортёр снова высунулся из укрытия и нашпиговал склон свинцом.
В роте у Тайги не было случайных людей – все прошли Кавказ и знали своё дело.
Через двадцать минут, в попытке отступить, «землемеры» встретили серьёзное препятствие. Удалось ли кому-то вырваться из кольца, осталось невыясненным.
Опасаясь попасть под огонь своих, Тайга вывел людей к джипу итальянца.
– Охрименко! – крикнул Роман, осторожно выходя по дороге назад, к горящему бронетранспортёру. – Жив, нет?
В наступившей тишине стало слышно, как шумит вода в ручье на дне ущелья.
– Та шо мне станется, товарищ майор? – прилетел голос в ответ. – Я бы вам по рации сказал, так вы ж трубку не берёте!
Две группы объединились и сосчитали потери. Минус шесть, и трое легкораненых, и полыхающий бэтээр. Второй машине тоже досталось – снаряд взорвался под передним колесом, и без тягача её было не вытащить.