Мальчик-убийца
Шрифт:
Далее, в школе он также демонстративно проявил себя. И если с местными хулиганами он разбирался скорее по необходимости — чтобы не мешались потом под ногами, то свои знания по многим предметам, причем, по словам учителей, знания, выдающиеся для его возраста и развития, Максим Зверев демонстрировал намеренно. То есть, тоже подавал сигнал. Я думаю, он понимал, что попадет в разработку и облегчал нам задачу. Он как бы сигнализировал нам — внимание, я не такой, как все, я особенный.
— Как Вы думаете, старший лейтенант, зачем он это делал? — спросил Шардин.
— Я, товарищ майор, скажу о своих выводах немного позже. Я уже к ним подхожу. Итак,
Особенно меня поразило его выступление на школьном празднике и чтение стихов собственного сочинения. Да каких! Антифашистских! Да-да, он всерьез в этих стихах предъявлял претензии всем присутствующим в том, что мы, мол, успокоились, живем припеваючи, а фашизм поднимает голову. Ну, положим, про Чили все знают, но в стихах Зверев упоминал и про Боливию, про Латинскую Америку. Там ситуация, конечно, непростая, но откуда четвероклассник может знать о международной политике? «Международной панорамы» [83] насмотрелся? Так Бовин эту тему там не затрагивал, там гриф секретности. В общем, у мальчика ярко выраженная антифашистская, я бы даже сказал, ультра-коммунистическая гражданская позиция.
83
Известная и популярная советская телепрограмма, выходила каждое воскресенье в 18:00, одним из ее ведущих был Александр Бовин, журналист-международник, спичрайтер Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.
Вы знаете, этот мальчик пишет совершенно взрослые стихи. И не про любовь или там лютики-цветочки, нет. Философские такие. И антивоенная тема там представлена достаточно ярко. Поэтому уж что-то, а внушить такому вот вундеркинду какую-то идею, на мой взгляд, практически невозможно. Но факт остается фактом — Максим Зверев московского периода и Максим Зверев днепропетровского периода — это два разных мальчика. И если не придерживаться версии о похищении мальчика инопланетянами и замене его на брата по разуму в оболочке советского школьника, то я, пожалуй, не могу пока что представить какую-то более-менее стройную версию.
— Зато я могу.
Все невольно посмотрели на скромного московского инженера Владимира Сафонова. О его истинной роли знали только два человека — старший лейтенант КГБ Сергей Колесниченко и майор КГБ Шардин. Но даже эти двое не имели полного представления о специфике секретного отдела Восьмого Главного управления Комитета государственной безопасности СССР, которое называлось в/ч 10003 и имело в наличии всего 16 человек личного состава. При грифе секретности «три ноля» о разработках этого отдела знали только первые лица государства и начальники силовых ведомств — КГБ, ГРУ, МВД. Ну и, конечно же, те, кто там работал. Колесниченко имел допуск с двумя нолями. Тем не менее, он знал, что речь идет о разработках психотронного оружия.
Сафонов сам был таким оружием. И о его возможностях Колесниченко тоже кое-что знал.
— У меня есть версия, которое
— С фиксацией разговора? — спросил Шардин.
— Нет. Никакой фиксации. Впрочем, даже если Вы захотите писать, у вас ничего не получится.
— Почему это?
— Потому что я засвечу вашу кинопленку. И остановлю звукозапись, — тихо сказал Сафонов [84] .
И улыбнулся.
Глава шестнадцатая
Перед выбором
После своих «показательных выступлений» на так называемом «семинаре» Максим Зверев наконец-то понял, как он устал. И физически, и морально. Дело в том, что все эти тренировки, соревнования, драки свалились на двенадцатилетнего мальчишку. Нетренированное тело досталось сержанту Звереву. Неподготовленное. Поэтому в первую очередь отказывало именно оно — ныло, гудело, руки-ноги наливались свинцом, по утрам было трудно встать — такая была крепотура. Макс пытался расслабляться, медитировал, добросовестно отрабатывал таолу по тай-цзы, даже ходил в плавательный бассейн. Но тело настоятельно требовало сделать перерыв.
84
Факт действительно имел место в реальной истории.
Но главное — Максим устал морально. Вот посадите взрослого человека в детский сад. Именно, как равноправного партнера малышей, а не как взрослого. Представьте себе — засунули вас в тело ребенка и посадили, скажем, в манеж. И соску в зубы. Каково вам будет? Вот и Максиму было не просто скучно с детьми — ему надо было вести себя с ними, как с равными. Не сверху вниз, не снисходительно похлопывая по плечу — а всерьез обсуждать их детские проблемы, играть в их детские игры. Иногда Зверь чувствовал себя, как в клетке.
Внезапно вспомнились стихи Марины Хлебниковой…
Объясните льву, что он свободен За решеткой от забот случайных — Сыт, напоен, значит, беспечален. Объясните льву, что он свободен. Осознав, поняв и все такое, Он забудет край, где жили предки, Голос ночи, запах водопоя… Объясните льву, зайдите в клетку…«Еще повезло, что четвертый класс, а не первый. Мог бы вообще попасть в ясли. Кажется, у кого-то из авторов многочисленных книг про „попаданцев“ такое было…» — припомнил Макс.
Но ясли — не ясли, а школа здорово достала. Хорошо еще, что пару раз давали освобождение на соревнования и на сборы. Но после выступления на городском чемпионате по самбо и показательного боя на городских соревнованиях по боксу Максима включили в динамовскую сборную по самбо. А тренер объявил, что Максим может выступать в составе сборной города на области и даже на республике. Тренер по боксу его пока не трогал, но к маме приходил и о чем-то с ней поговорил. Мама после этого разговора как-то замолчала надолго и почти с ним не разговаривала.