Мальчики Из Бразилии
Шрифт:
В четверг вечером 14 января Либерман выступал в Конгрегации поддержки Израиля в Питтсфилде, Массачусетс. Женщина, которая протянула ему дешевое издание его книги, чтобы Либерман расписался на нем, сказала, что она из Леннокса, а не из Питтсфилда.
– Из Леннокса?
– переспросил он, - Это тут неподалеку?
– В семи милях, - улыбаясь, сказала она.
– Но я бы приехала и за семьдесят миль.
Улыбнувшись он поблагодарил ее.
16-го ноября; Карри Джек; Леннокс, Массачусетс. Списка у него с собой не было, но он помнил его наизусть.
Этой ночью в комнате для гостей, отведенной ему в доме президента конгрегации, он лежал без
У него есть возможность проверить. Тринадцать из семнадцати. Включая и трех за 16-е октября. Всего семь миль? Поездка на автобусе... все займет у него не более двух часов, и к обеду он будет обратно. В крайнем случае, можно и задержаться...
Ранним утром следующего дня он позаимствовал автомобиль своей хозяйки, большой «Олдсмобиль» и отправился в Леннокс. Снега выпало не менее пяти дюймов и большая часть его стаяла, но все же на дороге осталась снежная корка. Бульдозеры отбрасывали ее остатки к обочинам и из-под колес проносящихся машин вздымались снежные буруны. Странно, но он уже поставил крест на этой истории.
В Ленноксе он выяснил, что никто не верит в случайную смерть Джека Карри. И к тому же шеф полиции Де Грегорио конфиденциально признался ему, что не верит в несчастный случай. Выстрел был произведен на удивление точно, пробив затылок жертвы, обтянутой красной охотничьей шапочкой. Скорее, можно было говорить о безошибочности прицела, чем о случайном выстреле. Но когда Карри нашли, он был мертв уже пять или шесть часов и всю местность вокруг истоптали дюжина человек, так что каких находок можно было ждать от полиции? Даже гильзу не удалось обнаружить. Они обрыскали все вокруг в поисках людей, у которых были конфликты с Карри, но никого не обнаружили. Джек был честным добросовестным финансистом, уважаемым добропорядочным членом городской общины. Принадлежал ли он к какой-нибудь международной группе или организации? Разве что к клубу «Ротари», обо всем остальном мистер Либерман может справиться у миссис Карри. Но Де Грегорио предположил, что вряд ли она будет очень словоохотлива; он слышал, что эта история буквально подкосила ее.
К середине утра Либерман сидел в маленькой неухоженной кухоньке, попивая слабый чай из выщербленной кружки и маясь смущением, потому что миссис Карри каждую минуту могла разразиться слезами. Как и вдове Эмиля Дюрнинга, ей было сорок с небольшим, чем сходство и ограничивалось; миссис Карри была худенькой и скромной женщиной, с короткой мальчишеской стрижкой; под выцветшим домашним халатом просматривались ее острые плечи и маленькая грудь. Она была воплощением скорби.
– Никому не могло прийти в голову убивать его, - настаивала она, растирая мешочки под глазами пальцами с красными наманикюренными ногтями.
– Он был... прекраснейшим человеком на этой Божьей земле. Сильным, добрым, терпимым и всепрощающим; он был как... как скала, а теперь... о, Господи! Я... я...
И тут она заплакала, схватив скомканную бумажную салфетку, она стала поочередно прижимать ее то к одному глазу, то к другому и, положив голову на руки с острыми локтями, она продолжала всхлипывать и содрогаться.
Либерман поставил свой чай и беспомощно склонился к ней.
Она извинилась за свои слезы.
– Все в порядке, - сказал он, - все хорошо.
Ничего себе.
Он отмахал семь
Вздохнув, он откинулся на спинку стула, обводя взглядом маленькую кухоньку с облупившейся желтой краской по стенам, с грудами грязной посуды и стареньким холодильником, с картонным ящиком пустых бутылок у задней двери. Четырнадцатый номер - тоже впустую.
– Прошу прощения, - сказала миссис Карри, вытирая нос салфеткой. Ее влажные газельи глаза покорно смотрели на Либермана.
– У меня всего лишь несколько вопросов, миссис Карри, - сказал он.
– Принадлежал ли ваш муж к какой-нибудь международной организации или группе, в которую входили бы люди его возраста?
Положив салфетку на стол, она покачала головой.
– Разве что к каким-то американским группам, - сказала она.
– Легион, Ветераны Америки, Ротари - да, вот это международная. Ротари-Клуб. Это единственная.
– Он был ветераном второй мировой войны?
Она кивнула.
– Служил в авиации. Получил английский крест «За летные боевые заслуги».
– В Европе?
– На Дальнем Востоке.
– Следующий вопрос носит очень личный характер, но я надеюсь, что вы не будете возражать... Он оставил вам свои деньги?
Она еле заметно кивнула.
– Их было так немного...
– Откуда он родом?
– Из Береи, в Огайо, - она посмотрела куда-то мимо него и с усилием улыбнулась.
– Почему ты вылез из постели?
Он обернулся. В дверях стоял сын Дюрнинга Эмиль, нет, Эрик Дюрнинг, угловатый и остроносый, с растрепанными темными волосами; он был в пижаме в бело-синюю полоску и босиком. Он почесал грудь, с любопытством глядя на Либермана.
Либерман, полный удивления, поднялся и сказал «Гутен морген», поняв при этих словах - мальчик кивнул и вошел в комнату - что Эмиль Дюрнинг и Джек Карри знали друг друга. Они должны быть знакомы; как иначе мальчик мог приехать сюда в гости? С растущим удивлением он повернулся к миссис Карри и спросил:
– Каким образом этот мальчик очутился здесь?
– У него грипп, - сказала она.
– И кроме того, из-за снегопада школа все равно не работает. Это Джек-младший. Нет, не подходи слишком близко, мой милый. Это мистер Либерман из Вены, что в Европе. Он известный человек. Ох, а где же твои шлепанцы, Джек? Что тебе надо?
– Стакан грейпфрутового сока, - сказал мальчик. На отличном английском. Даже акцент у него был, как у Кеннеди.
Миссис Карри встала.
– Честно говоря, я не успеваю покупать тебе соки. И к тому же у тебя грипп!
– она направилась к холодильнику.
Мальчик посмотрел на Либермана светло-голубыми глазами Эрика Дюрнинга.
– А в чем вы известны?
– спросил он.
– Он охотится за нацистами. Как Майкл Дуглас, которого ты видел в кино на прошлой неделе.
– Es ist doch gar phantastish! [4]– сказал Либерман.
– Вы знаете, что у вас есть близнец? Мальчик, похожий на вас, как две капли воды. Он живет в Германии, в городке Гладбек.
4
Est ist doch gar phantastish!
– Но это совершенно невозможно! (нем.).