Мальчишкам до 16 и старше
Шрифт:
Школьный фольклор. Можно издавать целые книжки с рассказами о школьных подвалах, сараях и чердаках. И все эти истории правдивы. Про то, как физрук ТТ треснул Тюлькина по шее, а тот свалился в бассейн и сломал руку. Про то, как обэжист Петрушка чистил вечером автомат Калашникова и случайно застрелился. Но не насмерть. Пуля застряла в его мозгу, а в районе затылка образовалась дырка, которую Петрушка закрашивает тональным кремом. Из таких историй можно составить толстенную книжку.
Ладно. Со школой будем заканчивать. И так книжка в книжке получилась.
Что можно сказать в заключение? Вышло у меня, что в школе все плохо. Это не так.
Есть и хорошее. Есть. Например, «коржик школьный» за 5 руб. 50 коп. Отличная штука. Рецепт разработан в 1923 году, а
Вечная вещь.
Глава 9
Игры
Баскетбол на минном поле
Анекдот
Психиатр спрашивает пациента:
– Ну и почему вы хотели покончить жизнь самоубийством?
– Доктор, мне скучно жить.
– И что, вы думали это вас развеселит?
Всем снятся сны про падение. Что ты срываешься с большой высоты и падаешь вниз. К земле. Но до конца не долетаешь, успеваешь проснуться.
Предполагается, что такие сны происходят вот от чего. Наши далекие предки спали, как правило, на деревьях – это для того, чтобы многочисленным саблезубым друзьям было тяжелее до них добраться. Некоторая часть предков, естественно, срывалась и падала вниз. По пути опять же некоторая часть просыпалась и успевала схватиться за ветки. Но ужас падения впечатывался чуть ли не на генетическом уровне и передавался из поколения в поколение.
Те, кто просыпается по ночам от страха падения, – это потомки выживших.
Вводный пример
Мой любимый случай из хроник дебильных развлечений. Триумф идиотизма. Фейерверк безмозглости. Вулкан дурошлепства. Сам не был свидетелем, но о нем мне рассказывали сразу несколько человек, так что можно верить.
В некоем поселке лесозаготовителей было очень скучно жить. Особенно подрастающему поколению. Развлечений было мало. А хотелось чего-то такого, чего-то модно-экстремального. И зимой ребята придумали себе развлечение по душе.
Рядом с поселком была гора.
Гору залили водой, вода замерзла.
Под горой проходила дорога. По дороге туда-сюда медленно ходили длинные лесовозы. В одну сторону пустые, в другую – груженные длинными сосновыми хлыстами.
Надо было взбираться на гору, ждать, пока не появится грузовик, а потом на санках катить с горы ему наперерез. Очень весело. Чем ближе к грузовику ты пересекал дорогу, тем считалось круче.
Гонки устраивались как в одиночку, так и в парах. Развлечение быстро набирало популярность, и очень скоро тот, кто ни разу не гонялся с лесовозом, не считался в поселке за настоящего мужика.
По-научному это называется инициацией. Может, видели по телику – в Африке чуваки прыгают вниз головой со специальных вышек, предварительно привязавшись за ногу. Смысл прыжков – коснуться пальцами земли. Кто не прыгал с вышки – тот еще мальчик.
Но вернемся на просторы России-матушки. Очень скоро в поселке появились настоящие мастера скоростного спуска, умудрявшиеся пересекать дорогу в десятке метров от плетущегося грузовика. Время шло. И как-то раз два героя решили усложнить условия соревнований. Они решили проскочить не перед радиатором лесовоза, а между задними колесами и колесами прицепа.
Колеса у лесовоза расположены довольно далеко друг от друга, груженный сосновыми хлыстами лесовоз тащится медленно, и этим типам идея о том, чтобы проскочить между ними, казалась весьма здравой. Они произвели подготовку – наморозили, как следует, полозья санок, затем намазали их лыжной мазью. Для себя раздобыли старые, крепкие, похожие на яйца мотошлемы.
Настал день X. При значительном стечении народа герои пустились в путь.
Мотоциклетные шлемы
Зато пара этих безмозглых типов навсегда вошла в историю поселка и даже целого района. А под горой вырыли канаву, чтобы больше никто не катался.
Информация
Инициация – обряд в примитивных племенах земного шара, в результате которого совершается переход во взрослое состояние.
Когда мне стукнул двадцатник, я вдруг испугался.
Я сидел на берегу речки, смотрел, как с противоположного берега ныряют в реку местные ребята. Но ныряли они не просто так – ныряли они на очень мелком месте. И весь фокус заключался в том, что надо было входить в воду под определенным углом. Войдешь под углом чуть более острым – хлопнешься о поверхность. Войдешь под углом тупым – хлопнешься о дно. Только правильный угол обеспечивал безопасное вхождение и предохранял от увечий и переломов.
Каждый прыжок, таким образом, совершался с довольно серьезным риском для здоровья и даже жизни. И это при том, что безопасных, глубоких мест для ныряния было вокруг полно, а в одном была укреплена даже специальная доска.
Я испугался. Не за этих молодцев – у них все было в порядке, скоро им наскучило нырять в этом месте, и они отправились дальше вдоль по реке. Я испугался за себя. Я вспомнил, сколько раз вот так, совершенно бессмысленно рисковал жизнью и сколько раз чуть не свернул шею. Попробовал подсчитать.
Подсчитать точно не получилось – слишком много. Но приблизительно где-то восемь раз.
Восемь.
Падал на спину с трехметрового барьера, пытаясь в десятилетнем возрасте преодолеть пожарную полосу препятствий.
Проваливался в колодец, затянутый льдом.
Падал с дерева.
Терялся под водой, стараясь поднырнуть под длиннющий плот.
Слетал с моста на мотоцикле. Два раза.
Забирался на линию электропередач.
Бег по сплавляемым по реке бревнам считать уж не будем.
Примерно восемь раз. И все восемь раз не во имя чего-нибудь там, не во имя какой-то цели, а просто так. То есть тупо.
Некоторые ученые, в частности голландец Хейзинга, считают, что обезьяна начала превращаться в человека не тогда, когда вовсю принялась клепать орудия труда и сшибать ими недозрелые бананы, а тогда, когда начала играть. Именно игра сделала из обезьяны человека.
И игры эти продолжаются до сих пор.
О взрослых играх написано много других книжек, мы обратимся к играм детским.
Именно детским – поскольку додуматься прокатиться между колесами лесовоза могут только дети.
Дети играют.
Информация
Йохан Хейзинга – нидерландский историк и философ. Самые известные книжки «Осень Средневековья» и «Хомо Луденс» («Человек Играющий»).
Вообще по большому счету детство – это и есть игра. Над головой красуется все тот же белый на черном череп с оскаленными зубами, чуть ниже надпись: «Высокое напряжение» или «Не влезай – убьет!». Или: «Сбор грибов, ягод, выпас мелкого рогатого скота строго воспрещен – обработано химикатами!» А вокруг играют детишки. Плюют на высокое напряжение, на то, что не влезай – убьет, и на то, что выпас запрещен. Их лупит током, травит хлором, размазывает бульдозерами, придавливает деревьями.
А они играют.
По крайней мере, три человека из тех, с кем я пачкался в песочницах и водился в школе, уже мертвы. Они не умерли от болезней, не погибли на войне. Они совершенно по-дурацки угробились, не успев даже как следует вырасти.
Доигрались.
И каждый, наверное, оглянувшись назад, в свое безоблачное детство, тоже найдет не один десяток ситуаций, в которых тот самый край, за которым пустота, был на расстоянии вытянутой руки.