Мальчишки, мои товарищи
Шрифт:
Мальчишки знали, что кругосветное плавание —давняя мечта капитана.
И хотя команда капитана состояла из восьми человек, а ребят было гораздо больше, все они верили ему.
– Здравствуйте, капитан! – кричали ему мальчишки. – Работа есть?
– Валите на палубу! Будем мыть, чистить, красить надстройки!
– Разгружаться не будем?!
– Немного! Пять бочонков! – ответил капитан.
– Не откажетесь помочь, орлы? – обратился он к нашим друзьям. – Бочонки небольшие. Это вино для Железного Бахбура, чтоб он заржавел от
– Поможем, капитан! – сказал Нааль, и глаза его загорелись.
Через полчаса бочонки был на молу. Нааль отозвал друзей в сторону и сказал шепотом:
– Если забраться в бочонок, можно попасть в дом Бахбура.
– В погреб можно, – заметил Эник. – Но не там же пластинка спрятана.
– Лишь бы в дом попасть, а там видно будет.
– В бочонках вино…
– Можно подменить пустым. Их здесь много.
– А если поймают? – тихо спросил Азик
– Ну и пусть. Можно сказать, что спал в бочонке, а его по ошибке погрузили.
– А если поймают не в бочонке, а в доме да еще с украденными чертежами?
– Если, если… А если море высохнет? – рассердился Сколь. Все понимали: случись это “если” – хорошего будет мало. Замолчали.
– Я пойду, – вдруг просто сказал Нааль.
– Куда? – не поняли его.
– В бочонок.
И тут оказалось, что готовы идти все. Каждый выдвигал свои преимущества перед другими, но все сходились на том, что Нааль не должен идти. Он самый маленький. Они понимают, что он не боится, но они старше и сильнее.
Но Нааль сказал снова:
– Я пойду.
– Мы не пустим тебя!
– Ведь все равно же пойду. Они убили…
И в синих-синих глазах Нааля, который плакал очень редко, блеснули слезы.
– Тебя могут убить, – сказал ему Эник.
Нет! Его не убьют. Он меньше всех, значит, незаметнее. Он понимает, что чертежи у Бахбура за семью замками, но с ним кортик отца. Он сломает им замки. Кортиком можно обороняться. И притом Нааль маленький, только он и может поместиться в бочонке. А если его не пустят, он найдет другой путь.
Ну, что можно было с ним сделать?
Ребята отыскали пустой бочонок и незаметно подменили им бочонок с вином. У Нааля сжалось сердце, но он быстро забрался и съежился на дне. Мальчики по очереди пожали ему руку и закрыли крышку, слегка забив ее, чтобы не выпала раньше времени. Скоро пришел автомобиль, и ребята закатили в него бочонки. Тот, где сидел Нааль, они не катили, а втащили волоком и поставили. Машина тронулась и ребята бросились за ней.
К дому Железного Бахбура.
Было темно и очень душно. Машину трясло. Нааль съежился в бочонке, стараясь не стукаться головой о крышку. К горлу подкатывал комок, в глазах плясали красные и зеленые пятна. Наконец автомобиль остановился. Бочонок с Наалем взяли последним и долго куда-то несли. Потом Нааль почувствовал, что его закружило, завертело, раздался сильный удар и стало тихо и неподвижно.
Дверь была приоткрыта. Нааль вылез из бочонка и пробрался к ней. В голове у него гудело. Он на минуту притаился у двери, потом выглянул. Перед ним виднелся узкий коридор. Больше выходов не было, и Нааль решился.
Он осторожно прошел до конца коридора, свернул направо, поднялся по ступеням и оказался перед стеклянной дверью. Через стекло был виден громадный вестибюль: цветные плиты пола, зеркальные окна, бронзовые люстры.
Только сейчас мальчик понял, что его затея бесполезна. Куда пойдет он в этом громадном доме, как останется незаметным? Где он отыщет маленькую пластинку с чертежами профессора Аргона?
Страшно стало Наалю. Захотелось снова оказаться на солнечных улицах, вместе с друзьями.
А что скажут друзья? Ничего. Он все объяснит им, и они поймут. Если бы они были здесь сами, они бы увидели…
Что сказал бы отец? Он сказал бы: “Сумасшедшая идея”.
Но ведь он, Нааль, со слезами уговаривал товарищей отпустить его…
В подвальном коридоре раздались шаги, они приближались. Мальчик вздрогнул. Он посмотрел через стеклянную дверь: в вестибюле никого не было. По бокам широкой, покрытой ковром лестницы стояли железные рыцари с белыми перьями на шлемах – пустые старинные латы. Нааль решился. Открыл дверь, добежал до лестницы и спрятался за рыцаря. Напротив он увидел стеклянные двери, ведущие на улицу, а у них восемь человек в темных костюмах.
– Господа, прошу подняться в мой кабинет, – говорил один из них, низкорослый, в дымчатых очках.
Господа направились к лестнице. С бьющимся сердцем мальчик бросился на второй этаж. Ковер заглушал шаги, и Нааля не заметили. Он оказался в широком коридоре, в конце которого была дверь. Нааль слышал голоса поднимавшихся по лестнице людей.
Он потянул дверь, она открылась. Мальчик попал в полутемную комнату с круглым столом посередине. Громадное окно было скрыто за плюшевой занавесью. Пусто! Нааль спрятался в оконной нише. Окно выходило в парк, за глухой каменной изгородью которого лежала тихая улица.
Вошли люди.
– Что за темнота, Биром, – раздался голос. – Я открою окно.
Под чьей-то рукой колыхнулась занавесь. Нааль замер от ужаса.
– Не надо, – послышался ответ. Над столом зажглась люстра. – Прошу садиться господа.
Нааль услышал шум придвигаемых кресел.
– Господа, – снова раздался голос Бахбура. – Я знаю, что все вы встревожены. В стране растут коммунистические настроения. На заводах забастовки. Вчера гвардейцы морской дивизии и легионеры отказались усмирять рабочих. Можно опасаться восстания, тем более, что в других городах положение такое же. Но… пусть это не беспокоит вас. На моих заводах создана железная армия. Она уничтожит мятежников. Смотрите!