Маленькая для Шопена
Шрифт:
– ЛВ? – выдохнув переспросил он и сдавил меня одной рукой, пытаясь обездвижить. Я бесстыже положила его руку к себе на грудь и сжала ее его пальцами, отклонившись назад и тихо застонав, когда он сдавил сильнее и буквально припечатал меня ягодицами к своему паху.
– Да, ЛВ. Тебе не нравится?
Схватил меня за подбородок и повернул к себе, заставив посмотреть в глаза.
– Если ты не прекратишь ерзать по мне я трахну тебя на этом столе.
– Может быть я хочу, чтобы ты трахнул меня на этом столе.
Не прошло и секунды как меня опрокинули животом на стол, стянули джинсы до колен и грубо, остервенело
– Сучкааа, - ревет мне в затылок и долбиться на адской скорости. Дергает за сосок, и я сладко и остро кончаю под его сильный толчок, такой сильный что кажется он проткнет мне матку. Быстро и мощно сокращаюсь и утаскиваю его за собой. Мне на поясницу брызгает его сперма, а сам он дергается и тихо рычит мне в волосы, зажимая их зубами.
Потом мы вытираемся салфетками и поправляем одежду. Секретарша приносит ему еще одну чашку кофе, а мне капучино с тремя ложками сахара и шоколадкой. Я томно тяну напиток через соломинку и наблюдаю как Шопен что-то записывает, пересматривает какие-то документы. Мне нравится за ним смотреть. Нравится буквально разглядывать каждую деталь. Я не знаю, как могла раньше считать его страшным сейчас он мне кажется не просто красивым, а божественным. Я влюблена в каждую черточку его лица, в его длинные кривоватые пальцы с широкими костяшками, которые тут же представляю внутри своего влагалища и опять ерзаю на кресле. Мужские руки — это фетиш, особенно умелые, властные, наглые руки с выступающими венами. С волосками на внешней стороне, мощными запястьями и ремешком шикарных «Ролексов». Эти длинные пальцы с печаткой на среднем…можно представить как сразу два или три входят в твое тело и таранят его с адской скоростью. Так что из тебя вылетают брызги. Или как растирают и гладят твой клитор с одной стороны, с другой, пощипывают, оттягивают мастурбируют его как маленький член и от оргазма у тебя сыплются искры из глаз. Вот что умеют его руки. И когда я смотрю на них это уже секс…мысленный секс с его руками. Как я могла раньше жить без этого. Как я могла быть вдалеке от него.
– Нимфоманка.
Перевожу взгляд на его лицо и вижу, как он облизывает свои чувственные узкие губы. Уголки его рта чуть приподняты, он что-то записывал в тетради и отвлекся на меня.
– Хватит думать о сексе!
– С чего ты решил?
Фыркаю я и допиваю свой холодный капучино. Люблю его и холодным мне вкусно.
– Я знаю. Я все знаю, маленькая нимфоманка.
– Тебе не нравится, что я думаю о сексе с тобой?
– Хочешь еще?
– Дааааа!
Тихо смеется и снова смотрит на документы. Ему нравится. Я чувствую. Я вижу. Внезапно заходит какой-то человек и улыбка пропадает с лица Шопена.
– Что там? – отрывисто спрашивает он и тот оглядывается на меня, а потом все же начинает говорить.
– Все плохо. Крот начал рыть под нас основательно. С ним работают спецслужбы и у него есть влияние в политических кругах.
– Крот
– Крот начал строительство АЗС на левом берегу, начал рекламную компанию и он основательно портит нам картину.
– Пусть строит ему никогда нас не переплюнуть.
– Это серьезный конкурент и он сделает все, чтоб смести тебя со своего пути, Шопен.
– Ну пусть попробует.
– Шаганов ему покровительствует. Обстановка нестабильная. Все очень шатко. Может произойти второй переворот…ты сам понимаешь.
– Кабан, перестань нагнетать. Следим за рынком, следим за конкурентами. Кишка тонка нас под себя загрести. Ему бабла не хватит. Смотри…
Подвинул к нему карту.
– Узнай, как мне снести вот эту рухлядь. Я здесь постою огромнейшую заправку-супермаркет. Крот от зависти отгрызет себе яйца. Пробей мне все каналы поставки продуктов, алкоголя и курева. И еще…меняем название бренда – теперь мы называемся ЛВ.
Я чувствую, как на моем лице расцветает улыбка, я не просто счастлива, меня буквально слепит от этого счастья.
– ЛВ?
– Да. Коротко и лаконично. ЛВ.
– Окей. Но я бы на твоем месте все же трезво оценивал опасность исходящую от крота.
Когда он ушел я взвизгнула и бросилась Шопену на шею. Он засмеялся и обнял меня за талию.
– Довольна да?
– Да!
– Круто придумала, маленькая. Мне понравилось.
– Бери меня чаще к себе. Я много чего придумать могу.
– Если я буду почаще брать тебя к себе, то это закончится только тем, что я буду брать тебя, а не работать.
И поцеловал меня, а я жадно впилась в его губы, наслаждаясь этим поцелуем всеми фибрами своей души.
Всю ночь мы трахались как осатаневшие под утро у меня болела промежность от натертости и было больно сходить в туалет, на моем теле остались засосы, а соски превратились в багровые вишни от укусов и поцелуев. Но я была счастлива. Я буквально сочилась этим счастьем. Под утро Шопен все же отправил меня к себе. Не забыв предупредить вкрадчивым голосом:
– Если ты проболтаешься Тане, если хотя бы намек, хотя бы один твой взгляд что-то выдаст я сдеру с тебя кожу живьем и отдам твое мясо собакам, маленькая. И это не преувеличение.
Я сделала вид, что меня это ни капли не задело, но на самом деле все же где-то внутри начало скрести и очень больно, он заботился о моральном состоянии своей сучки и она все же остается для него на первом месте. Диван задвинули, унесли грязное белье. Слуги будут молчать я в этом совершенно не сомневалась. Они скорее откусят себе язык. Потому что здесь царство Шопена. Они все боятся и боготворят его, и я думаю он набирал этот штат годами.
Телка приехала в прекрасном настроении, она притащила всем подарки, как и всегда, выглядела сногсшибательно, постриглась еще короче и постоянно что-то говорила. Без умолку. А у меня звучали слова Шопена в голове и прокручивались снова и снова. Но я была б не я если бы не поиграла в свои игры. Пусть она его жена, пусть она имеет права в этом доме, но все эти дни ее муж трахал меня, испачкал меня всю своей спермой и называл своей девочкой. А на ее голове выросли ветвистые, закрученные рога. И я не могла не отпускать какие-то незначительные и легкие намеки, какие-то вещи, которые понимал только Шопен и сатанел от злости, сверля меня взглядом.