Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни. Цикл гавайских рассказов

Лондон Джек

Но в трагический момент проводов больных в лепрозорий он среди отъезжающих узнал свою недавнюю любовницу — прекрасную туземную певицу. И он мгновенно обмяк, струсил, заметался, побелел…

В такой же ситуации оказывается и другой белый — шериф острова Коны («Шериф Коны»). В его обязанности входит выявление больных

проказой, задержание прокаженных и немедленная отправка их на Молокаи. Шериф Коны Лайт Грегори — стопроцентный американец, рослый, на диво прекрасно сложен, благополучный полицейский чиновник и прекрасный семьянин. Неожиданно для себя он узнает о своей болезни и вскоре, перенося немыслимые душевные муки и остро переживая свое новое положение, оказывается на острове прокаженных — среди своих бывших клиентов, пытавшихся инстинктивно избежать своей жалкой участи, но вовремя задержанных и отправленных на остров. От прежнего самодовольного и самонадеянного блюстителя порядка и общественной гигиены ничего не осталось. Жалкое человеческое существо, нуждающееся в сочувствии и в какой-нибудь помощи.

Живется ли кому-нибудь хорошо на Гавайях? Вот, к примеру, ничем не приметный китаец Чун А-чун из одноименного рассказа — китайский крестьянин — батрак, завербовавшийся в свое время на Гавайи. И когда срок его контракта истек, А-Чун приобрел мелкую лавочку на полученные деньги для торговли импортными товарами.

Но самую большую выгоду принесло ему поварское ремесло — он стал лучшим кулинаром и шеф-поваром на Гавайях. Этот человек — философского склада, знакомый с китайской наукой самосозерцания. Судьба его складывается блестяще, но… Ему, уже старику, вдруг захотелось вернуться на родину. Это блеф. В Китае А-чун оказался бы нищим, он поехал куда-то на Филиппины и оттуда стал руководить своей финансовой империей. Это очень непростой характер.

Конечно,

у полинезийцев есть и своя национальная гордость. Они хорошо чувствуют и понимают высокомерно-снисходительное отношение к ним белых американцев. Но пока на острове еще остались какие-то формы независимости, местные жители радушно принимают гостей — сенаторов США. Поражают их своими танцами и душевным исполнением гавайской песни «Алоха Оэ». За всем этим показным радушием со стороны важных конгрессменов пробивается презрение к людям низшей расы, хотя полинезийцы и не негроиды, в отличие от меланезийцев.

Один из них Стивен Найт — полукровка, хапа-хаоле, чего не заметила пятнадцатилетняя дочь сенатора Дороти Сэмбрук, стал гидом девочки по незнакомым местам. И непозволительно расширил свои служебные обязанности и полномочия — вступил с нею в половую близость. Сам Найт — спортсмен и красавец. Но разве этого достаточно, чтобы побороть расовые предрассудки сенатора Джереми Сэмбрука? Он-то во время торжественного отплытия под зажигающие душу звуки «Алоха Оэ» (так называется и рассказ) — мелодичной, с большим общечеловеческим содержанием песни о любви, запрещает дочери поддерживать с Найтом, неполноценным субъектом, какой-либо контакт. Правда, тут еще неизвестно, кто кого переиграл. Пока можно лишь попрощаться с этим полутуземным музыкантом, который как раз и дарит возлюбленной замечательную гавайскую песню.

У Джека Лондона картина Гавайев нарисована широкими мазками. Своеобразие этого острова представлено с разных сторон. От проказы, завезенной сюда колонизаторами, до пронизывающей все человеческое существо песни о вечной любви. Лондон не раз гордился реалистичностью своих произведений, и цикл гавайских рассказов это подтверждает.