Маленькая хозяйка Большого дома
Шрифт:
– Но пяти минут она не выдержит, а тем более десяти… – мрачно заявил Дик. – Она задохнется.
Когда прошло четыре минуты, миссис Тюлли, видимо, начала тревожиться, и взоры ее озабоченно скользили по лицам присутствующих. Капитан Лестер, не посвященный в тайну бассейна, с проклятием вскочил на ноги и нырнул в воду.
– Что-то с ней случилось, – сказала миссис Тюлли с деланным спокойствием. – Может быть, она ушиблась, ныряя? Ищите ее – вы мужчины…
Грэхем, Берт и Дик, встретившись под водой, засмеялись и пожали друг другу руки. Дик
– Мы хотели убедиться, что с тобой ничего не случилось, – пояснил Дик. – А теперь пора назад… Сначала вы, Берт, а я за Ивэном.
Один за другим они нырнули в темную воду и показались на поверхности бассейна.
Миссис Тюлли была уже на ногах и стояла на краю бассейна.
– Если это опять одна из ваших шуток, Дик… – начала она.
Но Дик, не обращая никакого внимания на ее слова, заговорил неестественно спокойным тоном и достаточно громко, чтобы она слышала.
– Мы должны это сделать обстоятельно, друзья, – обратился он к своим спутникам. – Вы, Берт, и вы, Ивэн, следите за мной. Начнем с этого конца бассейна, поплывем все вместе, на расстоянии пяти футов друг от друга, и будем обследовать дно. А потом повернем обратно и повторим то же самое еще раз.
– Не утруждайте себя, джентльмены, – крикнула им миссис Тюлли, вдруг рассмеявшись. – А вы, Дик, вылезайте-ка. Я надеру вам уши.
– Займитесь ею, девочки, – закричал Дик, – у нее истерика.
– Пока еще нет, но будет, – продолжала она, смеясь.
– Черт побери, сударыня, тут не над чем смеяться! – Капитан Лестер вынырнул, задыхаясь, он намеревался опять нырнуть, чтобы продолжать поиски.
– Вы знаете, в чем дело, тетя Марта? Знаете? – спросил Дик, когда храбрый капитан скрылся под водой.
Миссис Тюлли кивнула.
– Только молчите, Дик. Одного мы все-таки провели. Я-то знаю об этом от матери Элси Коглан; мы с нею встретились на Гонолулу в прошлом году.
Лишь по истечении одиннадцати минут улыбающееся лицо Паолы показалось на поверхности. Делая вид, будто она совсем выбилась из сил, она с трудом выползла на берег и в изнеможении опустилась возле тетки. Капитан Лестер, действительно измученный бесплодными поисками, внимательно посмотрел на Паолу, потом подошел к соседнему столбу и три раза стукнулся об него головой.
– Боюсь, что десяти минут еще не прошло, – сказала Паола. – Но ведь я пробыла под водой приблизительно это время? Правда, тетя Марта?
– Ну, ты под водой почти и не была, – последовал ответ, – если хочешь знать мое мнение! Я даже удивлена, что ты мокрая. Да, да, дыши естественно, дитя мое. Нечего разыгрывать комедию. Помню, когда я была молодой девушкой и путешествовала по Индии, я видела там факиров особой секты, они ныряли на дно глубоких колодцев и оставались там гораздо дольше, чем ты, право же, гораздо дольше.
– Вы знали! – воскликнула Паола.
– Но ты не
– И при вашем удивительном простодушии и недогадливости. Не правда ли? – добавила Паола.
– Честное слово, мне хочется выдрать тебя за уши.
– А мне обнять вас, хоть я и мокрая, – засмеялась Паола в ответ. – Во всяком случае, мы надули капитана Лестера… Ведь правда, капитан?
– Не обращайтесь ко мне, – угрюмо пробормотал доблестный моряк. – Я занят, я должен обдумать свою месть… Что касается вас, мистер Форрест, то я еще не знаю, на чем остановиться: взорвать ваш скотный двор или подрезать поджилки у вашего Горца. Может быть, я сделаю и то и другое. А пока я пойду и лягну ту кобылу, на которой вы приехали.
Дик на Капризнице и Паола на Лани ехали домой бок о бок.
– Ну, как тебе нравится Грэхем? – спросил он.
– Он великолепен, – отвечала Паола. – Это человек твоего типа, Дик. Он так же универсален, как ты, на нем печать тех же скитаний по всем морям, та же любовь к книгам и все прочее! Кроме того, он художник, да и вообще все в нем хорошо. Славный малый, любит шутку. А ты заметил его улыбку? Она обаятельна. Хочется улыбнуться ему в ответ.
– Да, но есть у него и глубокие шрамы и морщины… – заметил Дик.
– Особенно в уголках глаз, когда он улыбается. Это следы, оставленные не то чтобы усталостью, а скорее вечно неразрешимыми вопросами: «Почему? Зачем? Стоит ли? Ради чего все это?»
Эрнестина и Грэхем, замыкавшие кавалькаду, тоже беседовали.
– Дик вовсе не прост, – говорила она. – Вы плохо знаете его. Он очень не прост. Я немного знаю его. Паола-то знает его хорошо. Но в душу к нему могут проникнуть немногие. Он истинный философ и владеет собой, как стоик или англичанин. А уж такой актер, что может весь свет обмануть.
У длинной коновязи под дубами, где, сойдя с лошадей, собралось все общество, Паола хохотала до слез.
– Ну, ну, продолжай, – поощряла она Дика, – еще, еще!..
– Она уверяет, что скоро у меня не хватит слов, если я буду и впредь давать имена слугам по моей системе, – пояснил он.
– А он за полторы минуты предложил сорок имен… Ну, еще, Дик, еще!..
– Итак, – продолжал Дик нараспев, – у нас может быть О-Плюнь и О-Дунь, О-Пей, О-Лей и О-Вей, О-Кис и О-Брысь, О-Пинг и О-Понг, О-Да и О-Нет…
И Дик направился к дому, все еще варьируя на все лады эти странные словосочетания.
Глава семнадцатая
Всю следующую неделю Грэхем был всем недоволен и не находил себе места. Его раздирали самые противоречивые чувства: с одной стороны, он сознавал, что необходимо покинуть Большой дом, уехать первым поездом, с другой стороны, ему хотелось видеть Паолу все чаще и быть с ней все больше. А между тем он не уезжал и в обществе ее бывал куда реже, чем в первое время после приезда.