Маленькая хозяйка большой таверны

Гринберга Оксана

Замерла, внезапно осознав, что думаю совсем как Лорейн Дюваль — потому что подобные мысли для меня были совсем уж чужеродными.

Выходило…

Попав в этот мир, наши с Лорейн воспоминания переплелись, и она вовсе не исчезла безвозвратно, как мне казалось до этого, когда я брела по улицам Виллерена.

Во мне все еще оставалась часть леди де Эрве.

Вернее, под воздействием ее я изменилась, став немного другой. Нет, не Лорейн Дюваль, но уже и не Марьяной Вороновой.

Правда, меня это странным образом нисколько не пугало.

Пожав плечами, продолжила подниматься по ступеням, но снова остановилась. Перегнувшись через перила, сказала мужчинам, чтобы будили меня только в самом крайнем случае.

Например, если в «Сквозняке» снова начнут кого-то убивать — тогда да, будить меня можно. Во всех остальных случаях пусть разбираются сами.

Наконец, добралась до нашей с Анаис комнаты. Дочь спала, разметавшись по покрывалу. Подойдя, я прикоснулась к ее лбу губами и снова вздохнула. Правда, на этот раз с явным облегчением, потому что мне показалось, будто бы жар спал.

Вскоре я тоже скинула платье — нашла, где оно расшнуровывалось, — хотя для этого пришлось порядком повозиться. Оставшись в одной сорочке, поплескала в лицо водой из оставленного возле умывальника тазика. Затем отыскала маленькое зеркальце, но в полумраке комнаты так и не смогла ничего в нем разглядеть.

Можно, конечно, было взять свечу и заняться пристальным изучением новой себя, таращась в зеркало в полумраке, но я решила, что во всем разберусь завтра. Наступит утро, и я непременно узнаю, как выглядит настоящая Лорейн Дюваль.

Сейчас мне нужно немного отдохнуть.

Задула свечи, оставив только одну, возле самой кровати, и уже очень скоро нырнула под чужое покрывало. Конечно, постельное белье в комнате Джона Грехема оставляло желать лучшего, но разве это проблема после того, что мы пережили с Анаис?!

Задув последнюю свечу, прижала к себе дочь.

Сонная Анаис протянула ко мне руки, безошибочно отыскав на моей шее золотой ключик. Повертела его, затем сжала в кулачке и снова скользнула в мир грез. Да и я не стала от нее отставать, почти сразу же провалившись в сон.

Глава 5

Глава 5

Проснулась я от того, что кто-то на меня смотрел. И этот самый взгляд моментально разогнал последние остатки сна, а в голову полезли воспоминания о вчерашнем дне, похожем то ли на триллер, то ли на фильм ужасов.

Правда, в этом «фильме» все-таки присутствовала любовная линия. Только вот любовь оказалась к собственному ребенку, потому что все встреченные мужчины оставили меня равнодушными.

Первый порядком покопался у меня в голове, размышляя, то ли ему отправить меня на плаху, то ли выпустить на свободу. Правда, Эдвард Блейз дал мне с собой кошелек с деньгами, за что я была ему благодарна.

Второй, о котором втайне грезила Лорейн, показался мне вполне симпатичным. К тому же, Арни Бесколь вручил мне дарственную на «Сквозняк», нашу с Анаис единственную надежду выжить в этом мире, за что

я тоже была несказанно ему благодарна.

Только вот он принадлежал к Лилиям, а они вызывали у меня подсознательное отвращение.

Леннарт наставил на нас с Анаис арбалет, не собираясь впускать в таверну, а светловолосый красавец Сигурд Раньерк еще меня и облапал.

Зато в мире двух солнц у меня оказалось маленькая дочь. Та, кому навсегда было отдано мое сердце.

Она-то и сидела напротив меня, уставившись мне в глаза. Позади нее — стоило мне поморгать, привыкая к ярким солнечным лучам, пробиравшимся в комнату через полуприкрытые ставни, — на подоконнике высилась целая батарея пустых бутылок.

Тех самых, которые вчера так и не унес с собой Леннарт!

Девочка смотрела на меня пристально, не отрываясь. В руках у нее был мой темный локон, который она крутила, заворачивая на палец. Кажется, перед сном я все же распустила косу или же она растрепалась сама, и теперь каштановая масса волос разметалась по подушке.

— Привет, мое солнышко! — улыбнулась я дочке, внезапно осознав, что никто и никуда возвращать меня не собирается. Теперь я навсегда привязана к этому миру, этому телу и этому ребенку.

Но меня сей факт нисколько не тревожил — потому что в своем мире у меня не было ребенка!

Правда, я моментально почувствовала легкий приступ паники, когда поняла, что Анаис все еще больна. Ее щеки показались мне слишком красными, а взгляд затуманенным.

К тому же, она так ничего мне и не ответила. Не произнесла ни единого слова со вчерашнего «Мама!» возле ступеней Цитадели, хотя я прекрасно помнила, что Анаис умела говорить.

И говорила она очень хорошо. Вернее, была еще той болтушкой!..

Выходило, что болезнь никуда не собиралась отступать. Вчерашнее обтирание и малиновый настой дали лишь кратковременный эффект, но температура снова росла. К тому же, Анаис упорно продолжала молчать, и это наполняло меня тревогой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила у нее, надеясь, что дочь все-таки откроет рот.

Но она опять промолчала, уставившись на меня застывшим взглядом. Тогда я села на кровати и пощупала ее лоб. Он снова был горячим, правда, уже не таким раскаленным, как вчера вечером. Хотя попробуй еще разбери без градусника!

— Проголодалась? — спросила я у девочки, пытаясь скрыть под приветливым голосом свою тревогу.

Анаис покачала головой. Ну что же, реагирует — и то хорошо!

— Может, хочешь пить?

Девочка кивнула, я, поднявшись с кровати и откинув на спину волосы, упавшие почти до бедер, отстранено подумала, что новое тело пусть у меня и худенькое, но очень выносливое, — вот, после вчерашней прогулки по столице даже спина не болела!

Подойдя к умывальному столику — ужасному и замызганному, — я взяла глиняную кружку, которую вчера оставила для меня Мария. Принюхалась — вода показалась чистой, хотя все это мне нисколько не нравилось…