Маленькая проблема

Ветрова Роза

Раненным зверем вскочив с места и завыв, я хватаю его за грудки и прижимаю к стене изо всех сил. Ко мне бросаются друзья, обхватывают мое тело. В который раз уже. Как умалишенный, я пинаю стену ногами, пока меня держит множество рук.

— Эй, ты че?!

— Яр, что происходит?!

— Ты чего?

Я остановился и замер, чувствуя, как мир под ногами рушится. Ссыпается в прах.

— Отпустите! — вырываюсь, чувствуя в себе бешеную аномальную силу. Отхожу ото всех спиной назад, пячусь спиной к выходу.

Наплевав

на все свои вещи, хватаю только телефон и срываюсь с места, так, что ветер за ушами свистит.

— Давай за ним, он не в себе! — орет позади Орловский.

Меня прошибает истерика, я бегу и смеюсь. Похож на сумасшедшего. Ведь этот скрипучий смех не может быть настоящим. Пусть это все окажется выдумкой. В голове всю дорогу, что бегу к машине, бьется одна и та же мысль: хоть бы это было неправда!

Рывок двери, рычага управления, и вот послушная «Тесла» срывается с места с оглушительным визгом. С хмурого неба падают первые капли весеннего дождя, но я ничего не замечаю.

Разнести все в щепки. Уничтожить. Отомстить до густой багряной крови, чтобы он в ней захлебывался. Не отец он мне больше.

Я не хочу ему звонить, я хочу его глаза сучьи увидеть. Понять в них истину. Потому что пока не понимаю. Зачем? Неужели он в полной уверенности, что я — циничная сволочь, от просмотра этих фоток начну презирать свою любимую? Или он думает, я поверю в то, что она по своей воле лежит на этом чертовом столе?!

Трясущимися руками набираю ее номер, в надежде услышать, что все хорошо. Это просто шутка… Но ее телефон отключен.

Луплю кулаком по рулю в бессильной ненависти к человеку, именующемуся моим отцом. Обгоняю машины. Слышу позади себя гудки разозленных водителей, но не обращаю внимания. Высотка с офисами уже виднеется впереди. Размажу суку по асфальту… Кулаком выбью все зубы, заставлю харкаться кровью.

Меня пасет Сашкина «Вольво». Мчит за мной, нарушая все правила и охватывая все слова матного словаря в спину, как и я. Остановить хочет. Дурак.

Меня уже ничто не остановит. Я как огромный тяжеловоз, со свистом стирающий рельсы в крошку. Лечу навстречу неизвестности, но лечу уверенно, как никогда. Сегодня я хладнокровно отрекся от отца, перечеркивая все прошлое, настоящее и будущее.

Назад пути нет. Я сильнее жму на газ, отрываясь от погони.

Через минут пять влетаю на парковку, со скрежетом тормозя. Запах резины забивается в нос, едва выскакиваю из авто.

Огромный сюрприз ждет меня в дверях офисного центра. Меня не впускает охрана.

— Убери руки! Я — Корсаков! Его сын! — морщусь про себя, но называюсь так в последний раз, чтобы прорваться к нему. Но бесполезно.

— Ярослав Игоревич, мы знаем кто вы. Простите, ради Бога. Приказ. Ничего не можем поделать, — виновато извиняется один из них.

Спрятался, сука. Хочет, чтобы я остыл. Рассудил на холодную голову

и с ним согласился в итоге.

Решительно разворачиваюсь и иду обратно к машине. Белый напыщенный «Мерс» стоит на положенном ему месте. Он точно там, сидит наверху будто царь, повелевая всеми и вся.

В моем багажнике удачно лежит домкрат. Я не из нежных, чтобы звонить по любой мелочи в сервис и ждать помощи на дороге, сложив ручки на коленях. Многое могу делать сам. По этой причине у меня куча полезного в машине.

Ухватив домкрат поудобнее и не обращая внимания на дождь, уже заливающийся за шиворот моей ветровки, замахиваюсь на его джип, с удовлетворением глядя на то, как на его любимой машине появляются вмятины и царапины. Со всей дури луплю по стеклам. Оно с грохотом рассыпается. Лобовое, боковые. Звук разбитого стекла как музыка для моих ушей. Бью, и бью, и бью. Как дождь бьет по стылому асфальту, по моему лицу и плечам. Так и я осыпаю градом ударов каждый сантиметр проклятого металла. Признак достатка, богатства. Последняя модель, самая лучшая комплектация. Все как он любит, с крутым знаком одинаковых цифр.

Нелепые понты, к которым вяжет меня по рукам и ногам. Уничтожает все, к чему я искренне тянусь в сторону от навязанной дороги.

Бью, не замечая выглядывающие в окна лица, таращащихся прохожих, растерянно зависших охранников. Ну да, у них, наверное, приказ — меня не трогать.

Знаю, что у него все застраховано, и мой порыв абсолютно бессмысленный. Но мне плевать. Мне легче прямо сейчас, в эту секунду моей разбившейся жизни, а значит, пусть горит все синим пламенем.

Когда тачка превратилась в помятое месиво, меня под грудью обхватили чьи-то руки и крепко к себе прижали, оттаскивая от этой груды хлама.

— Тише, тише, капитан, — задыхающимся от усилия голосом бормочет Орловский. Пытаюсь вырваться, но этот зараза силен, как бык. Не отпускает.

Около нас мечется растерявшийся Стас.

А я вдруг вижу темную фигуру отца на первом этаже. Стоит за стеклом, за спинами охранников. Смотрит на меня исподлобья, прячется, не выходит. Сволочь трусливая. Только за бабками своими грязными и охраной прятаться готов.

Взвыв, кидаюсь в его сторону, он вздрагивает, но не шевелится. А меня опять парни удерживают.

И все во мне надламывается окончательно. Кричу не своим голосом, захлебываясь собственной агонией. В нем столько боли и горечи, а я как будто умер. Больше ничего не чувствую. Не знаю как я вообще стою. Нездорово пошатываюсь.

— Она не такая… Понимаете? Это все моя вина… — собственный голос чужой, незнакомый.

— Ярослав, перестань. Кэп, не надо, — на меня жалобно и растерянно смотрит Стас, не зная, как реагировать на происходящее.

Неожиданно проводит рукой по моим щекам. Вытирает слезы и обалдело смотрит на мокрую ладонь.