Маленькая слабость Дракона Андреевича
Шрифт:
Куда уж хуже, но после этих слов, блять, становится гораздо хуже!
Не в силах выслушивать всё это, я запечатываю его рот ладонью, заставляя молчать. И делаю усилие над собой, чтобы обнять его.
Обнимаю за шею, прижимаясь к его губам через свою руку.
Что происходит? Я пытаюсь понять.
И, стараясь говорить ровно, объяснить ему:
– Хочешь – целуй. Но не смей облучать меня своей виной и извиняться за то, что чувствуешь, – перехожу на шёпот, голос дрожит. – Это ужасно. Не делай этого больше. Это гораздо хуже, чем… просто… когда ты…
Отстраняется от моей
– Прости! – сжимает меня, снова извиняясь, и я со злостью слегка заряжаю ему кулаками в грудь.
– Блять… – психует он. – Я понял. Никаких извинений.
– Как ты… всё это … чувствуешь? – собираюсь я духом.
Нужно об этом поговорить. Хреново он справляется.
– Женечка… – качает отрицательно головой.
– Говори! – раздражённо шлёпаю его по груди ладонями. – Мне нужно.
С тихим стоном выдыхает, и его взгляд плывёт куда-то мимо моих глаз. Губы искажаются в горькой улыбке.
– Как?.. Сильно. Пронизывающе. Очень больно. Удушающе. Но и сладко тоже… И всё время хочется сказать тебе. Невыносимо хочется.
– Почему я не чувствую этого «сладко»?! Только больно и удушающе!
– «Сладко» – это послевкусие боли. Думаю, ты выплёвываешь, не успевая распробовать.
– Да?... – хмурюсь я, дыша глубже и пытаясь преодолеть то самое удушение. – Обидно…
– Обидно?
– Обидно, что такое изысканное блюдо, как твои чувства, никем не будет съедено.
Иногда я ненавижу свою тотальную эмпатию!
– Увы, – отводит он опять взгляд.
Обхватив ладонями за скулы, разворачиваю его лицо обратно к себе:
– Так… – нервно и рвано выдыхаю я. – У меня ещё один подарок для тебя!
Пытаясь собраться внутренне, обвиваю его руками и прижимаюсь сильнее, пряча лицо у него на шее: – Скажи мне это.
Открываюсь, насколько могу. От ужаса выхватить ещё этой жести хочется истерично смеяться.
Каменеет.
– Давай…
Его губы ласково скользят по моим волосам.
– Нет.
– Олег… Я чувствую каждый раз, когда у тебя возникает потребность сказать мне это, и когда ты тормозишь себя… – меня передёргивает на секунду от воспоминаний этих убийственных ощущений. – Это в разы больнее и тебе, и мне.
Выпустив меня из объятий, он отворачивается к окну. Опирается руками на подоконник.
– Если ты заставишь – буду говорить. Но… говорить ЭТО человеку… ТЕБЕ… Зная, что ты просто зажмуришься и перетерпишь… Не делай со мной этого, Женечка!
Обессилев, я оседаю на пол и кладу голову на кровать. Оборачивается и вздрагивает, увидев меня на полу. Присаживается рядом.
Какой-то замкнутый круг!
– Хорошо, – кивает он, превращаясь снова в сфинкса, – просто скажи, что мне делать, и всё будет, как захочешь.
Не пыткой это должно быть! Не так!! Не между нами! Вспышка эмоций срывает мои тормоза, и я интуитивно срываю следом и его – пощёчиной! Тут же рывком обнимаю крепко-крепко. Чувствую его взрыв и растерянность. И физически ощущаю… через запах… через его вздрагивающие мышцы, как текут между нами всплески гормонов, эмоций, болезненных чувств.
– Говори! – рявкаю я.
Секунда… две… три… четыре…
Его плечи расслабляются. Чувствую, как он улетает куда-то,
Гладко выбритая щека медленно скользит по моей.
– Люблю…
Обессиленно ложится лицом мне на шею.
Рефлекторно сжимаю грудную клетку. Но никакого удара болью от него не идёт в этот раз. Тепло и опустошение. В моих ушах звенит.
– Это тепло… – шепчу ему. – Не «перетерпеть». Мне просто тепло.
Его пальцы больно сжимают мою спину. Наверняка будут синяки. Но это сейчас хорошо и уместно.
– Всё хорошо, слышишь? Я хочу подарить тебе возможность говорить мне это.
– Спасибо.
– Без фанатизма! – нервно посмеиваюсь, но выходит, словно хныкаю. – Только когда это тебе действительно нужно.
– Аффективный психоз… – вымученно смеётся вместе со мной.
– Не-е-ет. Индуцированный! [2]
– Да. В точку.
– Ты как? – заглядываю я в уже спокойные синие глаза.
– Как в интернате после первой драки, – улыбается он.
Вытягивает руки. У него тремор. Сжимаю его кисти.
2
– Индуцированный психоз – главным образом, бредовой психоз, обычно хронический и часто неяркий, развивающийся как результат тесных или зависимых взаимоотношений с другим лицом, которое уже страдает аналогичным психозом. Психическое заболевание доминирующего субъекта чаще всего является параноидным. Болезненные идеи индуцируются у другого лица и исчезают, когда эту пару разлучают. Бредовые идеи, по крайней мере, частично, являются общими для обоих. Иногда индуцированный бред развивается у нескольких человек.
– Ты часто дрался?
– Да.
– Почему? – улыбаюсь я.
– Был ядовит на язык.
– О, да… скорпионище мой!
Дверь в комнату отлетает, и вваливаются разъярённые Лёха и Крис.
Явно для выяснения отношений.
– Ууу… – тяну я тихо. – Вторая партия. На выход!
Олег разговаривает с Русланом, я у него на коленях.
– Красивая, конечно… – Руслан рассматривает меня заинтересованно и прохладно, как какую-то дорогую безделушку.
Провокационно ему улыбаюсь.
– Но что ты с ней будешь делать, Олег? Менять свои вкусы?
– Мои вкусы… Не думаю, что ты поймёшь меня сейчас, но она на удивление одарённо развивает их.
– Например. Объясни. Я хочу понять.
– Ммм… например… Секс… Физиологически ты просто входишь и двигаешься, так?
– Так.
– По сути, какая разница, с кем.
– Ну!