Маленькая тайна

Ильина Настя

Кажется, Длинный успокаивается быстрее.

Ну а что ему? Он ведь всё это затеял, решил показать всем «чудесное» представление.

Гад!

Меня передают декану, и тот уводит к себе в кабинет, а я оборачиваюсь и говорю Длинному, что наш разговор не окончен.

Он отлично понимает, что это значит.

Мы ещё схлестнёмся. И кому-то из нас придётся признать своё поражение. Этим кем-то точно не я стану.

Слова декана пролетают мимо ушей. Он что-то говорит про ректора, а я только вытираю кровь с уголка губ и думаю о Злате.

Как она там сейчас?

Наверное, ей слишком

больно после этого голосового. Она считает меня предателем и может отказаться даже просто поговорить со мной.

— Ты слушаешь меня, Поздяков? Если инцидент дойдёт до ректора, никаких денег не хватит, чтобы откупиться. Что вы устроили? Что за детский сад на территории университета ты устроил?

— Он первый начал, — шиплю я.

Не готов я посвящать декана во все нюансы.

Вряд ли он сейчас действительно хочет помочь — скорее пытается прикрыть свою задницу, чтобы от ректора не получить по первое число.

Да и ректору я тоже уже платил пару раз. Он тоже относится к тем людям, кто слишком любит деньги и готов наплевать на все свои должностные обязанности. Так что пусть всё идёт своим чередом.

Попросят взятку?

Придётся дать.

Вот только я не жалею, что отмутузил этого гада. Он уже совсем офигел. Как можно называться другом, а потом предавать? Забыл правила компании, в которой состоит? Впрочем, сомневаюсь, что я всё ещё там. Скорее всего, Длинный уже всех против меня настроил… И плевать — мне их уважение больше не нужно. Я лучше буду жить в мире Златы. Там куда интереснее.

— Вы меня простите, конечно, но я сам буду решать, как обращаться с такими тварями. А на сём прошу оставить меня в покое. Голова болит. Надо бы провериться на сотрясение, поэтому я пойду. Вы не забудьте ещё с Длинным поговорить. Если уж взятку давать, то напополам, а то совсем несправедливо во всём обвинять меня.

Встаю с кресла, на которое и не помню, когда сел, и медленно бреду к выходу. В висках стучит, но я надеюсь, что так сказываются остатки злости. Сейчас мне хочется поскорее поехать к Злате и объяснить ей, что я не причастен к этой проклятой рассылке. Потому что я не готов потерять эту девушку, успевшую стать для меня всем.

Часть 34. Злата

— Златуль, тебе Александр звонил на домашний. Попросил выйти, — говорит мама, заглянув в комнату.

Я не стала рассказывать, по какой причине вернулась сегодня с занятий раньше, а она не задавала лишние вопросы.

Сегодня мама взяла отгул на работе, так как после вчерашнего разговора ей трудно было прийти в себя. Она чувствует себя виноватой передо мной, но единственные, перед кем она на самом деле виновна — Сергей Антипович и Лёля. Я не пострадала. Правда ничего не изменила в моём мировоззрении. Возможно, моя биологическая мать умерла и позаботилась обо мне, отдав своей подруге, но ведь я не знала её. И мама не сделала ничего дурного. Она подарила мне любовь, о которой я и не могла мечтать. Она стала настоящей мамой. И я благодарна ей за это. Больнее было бы, расскажи мне правду кто-то другой, но когда услышала из её уст, принять всё было проще.

Алекс звонил на домашний?

Почему он решил так сделать? Мог бы ведь… Впрочем, парня не поймёшь. Накидываю на плечи его рубашку,

потому что в ней тепло и уютно, но пока спускаюсь в лифте, всё-таки надеваю её нормально, чтобы не слетела.

К чему я готовлюсь?

К жарким объятиям?

Увидев Алекса, шокировано распахиваю глаза и некоторое время смотрю на парня, пытаясь понять, что с ним случилось. Приближаюсь к парню, не сводя с него взгляда.

— У тебя кровь на губе, — шепчу я, инстинктивно прикоснувшись к ране подушечками пальцев.

Алекс тихонечко шикает.

Он какое-то время смотрит на меня, а потом притягивает к себе и обнимает.

— Ты даже не ударишь? — спрашивает Алекс.

— Ударю? Зачем?

Я не понимаю, с чего он решил, что я должна ударить его. Судя по всему, ему уже здорово досталось от кого-то — большой вопрос, от кого именно.

— Что случилось?

— Злата, ты чудо. Я уже говорил тебе это? Ты самое настоящее чудо, — шепчет Алекс, сильнее прижимая меня к себе. — Прости меня, идиота. Всё это не должно было произойти. Ты ведь знаешь, что я дружил не с теми людьми. Доверял не тому, кому следовало бы. Когда я прочёл твоё сообщение и понял, что ты отправила меня везде в чёрный список, я чуть с ума не сошёл. Я даже не рассчитывал, что ты выйдешь сейчас. Какая же ты невероятная.

— Чёрный список? Сообщение? Саш, с тобой всё нормально?

Кладу ладонь на лоб парня, чтобы проверить, нет ли у него температуры.

Он в аварию попал? Или что случилось с ним? Что за бред он несёт? Какой чёрный список?

— Я ничего не понимаю. Какое сообщение? Я тебе сегодня ничего не писала… Поняла, что ты не приедешь за мной, раз не написал, что опаздываешь, и поехала в университет, а там…

— Погоди. Не писала?

Алекс удивлённо смотрит на меня, а я отрицательно мотаю головой и пожимаю плечами. Он уверен в обратном?

— А что же значит тогда это сообщение?

Парень выпускает меня из объятий, достаёт телефон из кармана, что-то ищет в нём, а потом показывает мне сообщение.

Оно пришло от меня, но я его не отправляла.

Зачем мне это?

— Саш, я ничего не писала тебе… Я серьёзно. У меня с утра сегодня зависал телефон, с ним происходило что-то странное. Кто-то взломал его? Я бы не стала поступать настолько импульсивно.

К чему мне столь детские игры? Ставить в чёрный список и сбегать от разговоров? Я наоборот вчера настаивала, что обо всём важно говорить. Пусть это было в разговоре с мамой, но не суть. Алекс знает, что я за разговоры.

Конечно, увидев ту рассылку, я не смогла пойти на занятия и вернулась домой.

Было мне больно?

Отчасти.

Однако о споре я знала и догадывалась, что Поздняков должен влюбить меня в себя, но до разговора с парнем я не желала делать преждевременные выводы и отказываться от него так же, как мама отказалась от мужчины, которого любила и продолжает любить.

— Длинный скотина, — говорит Алекс, почёсывая затылок. — Это он, гадёныш. Больше некому. Спор у нас с ним был наедине. Никто о нём не знал. Он приходил ко мне недавно, сказал, что спорил только, чтобы свети нас с тобой вместе, якобы видел мои чувства к тебе. Я развесил уши и поверил ему, а он… Записал ещё всё на диктофон. Урод.