Маленькие детективы большой Америки (Убийства, в которые я влюблен)
Шрифт:
Когда он вернулся, его глаза были красными от слез, но вместе с горем в них был гнев.
— Кто сделал это? — спросил он сурово.
Толстый Джоу внимательно всматривался в него. Неужели он думал обращаться к такому молодому за помощью?
— Это Лео Линднер, — сказал он.
Растерянность умерила гнев Первого Сына.
— Ты уверен? — прошептал он.
— Или Линднер, или тот, кого он нанял. Он был разозлен, пот тому что твой отец собирался пожаловаться в полицию. Он угрожал, но Мун Кай не испугался его угроз.
Первый
— Мой отец так легко не отступался.
Он вышел на порог и взглянул вдоль улицы.
— Где полиция? Почему они не едут?
Толстый Джоу склонил голову в ожидании тирады, которая должна будет последовать:
— Я не вызывал полицию.
Первый сын разъяренно повернулся к нему.
— Где твоя голова, старик? Мой отец правильно говорил, даже в мелочах за тебя должны думать другие. — Он потянулся к телефону.
— Подожди! — резко сказал Толстый Джоу, схватив Первого Сына за запястье. В обычной ситуации он бы и мысли не допустил касаться его персоны. Он продолжал:
— Послушай человека, который любил твоего отца не меньше, чем ты, и хотел бы, чтобы он был отомщен.
Первый Сын спросил более спокойно:
— Тогда почему же ты не позвонил в полицию?
— Я должен был получить твое разрешение, чтобы сказать им то, что хочу.
Первый Сын воздел руки и глаза к потолку, призывая его в свидетели своего долготерпения.
— Что ты можешь сказать им, кроме правды?
Толстый Джоу покачал головой.
— Все не так просто. Если за это ответственен Линднер, будь уверен, он сможет отчитаться за каждый свой шаг прошлой ночью. У нас нет доказательств.
— Но другие торговцы?.. Разве они не захотят дать показания?
— Нет. Они боятся, и это напугает их еще больше. Вот подтверждение, что Линднер быстро разделывается с теми, кто ему противостоит. В их глазах он дьявол, которому нельзя возражать. В действительности его деньги и его адвокаты творят злую магию, выводя его из-под закона. Они создают атмосферу страха.
В глазах Первого Сына нарастал страх.
— Тогда я должен пойти к Линднеру сам, — сказал он решительно. Тонким был слой его американизма; под ним простиралась философия тысячелетий.
Толстый Джоу поднялся и ласково положил руку на плечо молодого человека.
— Линднер гораздо искусней в насилии, чем ты, сын мой. Не дай погубить себя ради личной мести.
— Но что же мне делать? — крикнул Первый Сын.
— Позволь мне позвонить в полицию и встретить их, когда они придут. Зачем искать Линднера на его территории, если мы можем привести его на нашу?
Первый Сын Посмотрел на Толстого Джоу с уважением.
— Звони. — сказал он.
Толстый Джоу подготовился к приходу полиции, обеспечив их тривиальным мотивом убийства. Он опустошил ящик кассы и оставил его открытым.
Надев пиджак Мун Кая, Толстый Джоу встретил полицию, проводил на верхний этаж и там произнес с искренней скорбью:
— Это мой преданный
Они не подвергли сомнению личность убитого. Для них все китайцы, особенно пожилые, были на одно лицо. Они задали вопросы соседним торговцам, но восточный склад ума, сложившийся в условиях многовекового угнетения, отвергал любое чиновничество. Каждый из них непреднамеренно способствовал обману Толстого Джоу универсальным ответом: «Ничего не видеть».
Этот обман был раскрыт быстро и легко, но не раньше, чем появились дневные газеты с короткой заметкой на первой странице под заголовком: «Клерк убит при ограблении в китайском квартале».
Поздно вечером Толстый Джоу сидел за письменным столом с крутящейся крышкой, заканчивая работу над расходной книгой, которую Мун Кай начал накануне. Его неожиданно обретенная уверенность в себе таяла с каждым часом, и голова болела от непривычного напряжения мысли. Он часто поглядывал в маленькое зеркало, которое поставил так, чтобы в нем отражалась лестница. Поскольку во всем магазине горела только голая лампочка у него над головой, то в том месте, где лестница уходила вниз, ему был виден лишь черный ее край. В пиджаке Мун Кая он чувствовал себя беззащитным.
Внизу тишина… бесконечная тишина. Как незваный посетитель сумел неслышно подобраться к Мун Каю? А он сумел, иначе Мун Кая не нашли бы лежащим у своего стола. Очевидно, колокольчики не зазвенели. Бесшумное нападение наводило на мысль, что нападавшим был не Линднер, а кто-то другой.
Толстый Джоу вздрогнул от пронзительного звона колокольчиков. Вторжение было наглым и уверенным. На лестнице раздались тяжелые шаги. Толстый Джоу заставлял себя смотреть в бумаги, но его глаза скосились на зеркало.
Из темноты материализовалась смутная человеческая фигура. Толстый Джоу задержал дыхание. Лео Линднер идет завершить задание, которое провалил его наемник.
— Эй, папаша! — рявкнул Линднер. — Я хочу поговорить с тобой. Я искренне сожалею о том, что произошло. Я этого совсем не хотел. Но это должно служить предостережением… — Он остановился и с подозрением проговорил: — Ты не Мун Кай!
Толстый Джоу повернулся:
— Вы, конечно, знаете про Мун Кая, мистер Линднер?
Внизу вспыхнул свет, Линднер обернулся и увидел, что лестница блокирована торговцами. Он ринулся вверх по оставшимся ступенькам, на второй этаж, но там был встречен другими торговцами, вынырнувшими из укрытия.
Первый Сын при резком движении руки Линднера к лацкану пиджака прыгнул вперед и толкнул его плечом, выведя из равновесия. Остальные приблизились и держали его, в то время как Первый Сын отбирал пистолет.
— Я воспользуюсь им, если будет необходимо, — сказал он, нацелив его в глаза Линднеру. Тот прекратил сопротивление и свирепо оглядывался в полном ошеломлении. Страха не было… пока.
Толстый Джоу освободил вращающееся кресло:
— Пожалуйста, садитесь, мистер Линднер, — пригласил он.