Маленькие дети

Перротта Том

— Наверное, уже считаете дни?

— Давно считаю.

Пока они дожидались багажа, Уолтер уговорил Ричарда не брать напрокат машину Он сообщил, что клуб берет на себя доставку всех гостей из отеля на пляж и обратно.

— Так гораздо удобнее, — объяснил он, забирая из рук Ричарда чемодан.

— Право, не стоит, — смутился тот. — Я и сам донесу.

— Не проблема. — Уолтер поставил чемодан на колесики и покатил к выходу. — Уверен, что вы устали после перелета.

— Спасибо, — пробормотал Ричард, едва поспевая за ним.

— Да, так я начал говорить,

что мы стали заказывать автобус только с прошлого года. Карле надоели вечные недоразумения. Люди теряли дорогу, блуждали где-то, а потом опаздывали и приезжали в паршивом настроении. Кому это надо? А плюс к этому теперь спокойно можно выпить пивка и не волноваться о том, как добраться обратно.

Эта новость порадовала Ричарда. Он давно уже вышел из того возраста, когда поездки на машине по незнакомому городу кажутся увлекательным приключением.

— Отличная идея, — одобрил он, выходя вслед за президентом в душистую теплоту ночи. — Я вижу, вы тут обо всем позаботились.

— Это все Карла. Любит, чтобы все было организовано по первому классу. Такой уж она человек.

— Знаете, я, наверное, немного не в курсе. Кто такая Карла?

Уолтер оглянулся на Ричарда, очевидно решив, что тот его разыгрывает.

— Кэй, — объяснил он. — На самом деле ее зовут Карла. Похотливая Кэй — это что-то вроде сценического псевдонима. Только для сайта, понимаете?

— Очень странно, — заметил Ричард. — По-моему, имя Карла ей совсем не подходит.

Уолтер поставил чемодан в багажник.

— Ну, так уж ее назвала мама.

— Не знаю… Мне кажется, это как-то неправильно.

— Привыкнете, — успокоил его Уолтер.

До отеля они добирались минут пятнадцать, и всю дорогу президент говорил о последних событиях в клубе. Часть из них была уже известна Ричарду по фотографиям на сайте. Они уже подъехали к стоянке «Холидэй-инн», когда Ричард вдруг вспомнил, почему лицо президента показалось ему таким знакомым: на одной из многочисленных фотографий, посвященных «встречам в бассейне», абсолютно голый Уолтер сидел на краешке этого бассейна, держа в одной руке бутылку пива, а другую положив на плечо такого же голого пожилого мужчины с глубокими морщинами и печальным седым газончиком на груди. Они о чем-то оживленно беседовали, по всей видимости не обращая никакого внимания на то, что в паре метров от них Кэй занималась сексом с каким-то лысым здоровяком.

— Может, хотите выпить чего-нибудь? — предложил Уолтер, останавливаясь у входа. — После того как зарегистрируетесь, я имею в виду.

— Спасибо, наверное, нет. Я что-то действительно устал. Еще живу по часам Восточного побережья.

Уолтер сочувственно кивнул:

— Да уж, эти смены поясов… В таком случае завтра утром ровно в одиннадцать спускайтесь в вестибюль. Опоздавших не ждем.

— Приду, — пообещал Ричард и поднял правую руку. — Слово скаута.

Уолтер засмеялся:

— Слово скаута? Мне это нравится.

* * *

Кэрол потребовала, чтобы он приехал в больницу немедленно.

— Вызови такси, — сказала она. — И объясни им, что это

очень срочно.

Ронни повесил трубку, и ему пришлось схватиться за стол, потому что ноги вдруг отказались держать его. Вот оно. Он понял это по голосу сестры и даже по тому, что она соизволила лично поговорить с ним, впервые за несколько лет. Даже всю последнюю неделю, пока их мать находилась в критическом состоянии, Кэрол все-таки умудрялась устраивать так, что они ни разу не встретились у ее постели. Если ей надо было что-то сообщить Ронни, она использовала для этого Берту, будто знала, как ему это неприятно.

Он оглядел кухню сквозь какой-то липкий туман. Все предметы здесь еще хранили и излучали присутствие матери: светло-зеленые чайник и тостер: отставшие кое-где от стены обои с рисунками всяких трав и специй, под каждой из которых было предусмотрительно написано название; коричневые аптечные пузырьки с лекарствами, выстроившиеся на подоконнике, как бравые солдатики, все повернутые этикетками вперед. Невозможно было поверить, что она уже никогда не придет сюда. От одной этой мысли у Ронни закружилась голова, и он испугался так, словно стоял на высоком балконе без всякого ограждения и смотрел вниз на пустую стоянку.

— Пожалуйста, — попросил он и поднял глаза к потолку где, вероятно, находился тот Бог, в которого верила его глупая мать. — Пожалуйста, черт тебя побери, сделай так, чтобы она не умерла.

* * *

У пожилого таксиста было что-то не в порядке с носом: его покрывали какие-то шишки, и он напоминал розовую цветную капусту, почему-то выросшую посреди лица. Ронни ему посочувствовал. Наверное, нелегко прожить свои лучшие годы с таким украшением.

— Куда? — буркнул таксист.

— В Пресвитеринскую больницу. Моя мать там в отделении интенсивной терапии. — Водитель никак не среагировал на это сообщение, не выразил сочувствия, не сказал, что ему жаль или еще какую-нибудь ерунду, которую люди обычно говорят в таких случаях, но Ронни все равно продолжил: — У нее на прошлой неделе случился удар. Очень серьезный. Мы даже не знаем, выкарабкается ли она.

Он говорил, обращаясь не к таксисту, а к его лицензии, висящей на козырьке напротив пассажирского сиденья. На лицензии было написано «УЭНДЕЛЛ ДЕГРО», и имелась его фотография в профиль, похожая на иллюстрацию из медицинского учебника.

Уэнделл слушал какую-то передачу о политике. Голос ведущего был знаком Ронни, но он никак не мог вспомнить его имя — один из этих профессиональных говорунов с готовыми ответами на все вопросы. До того как сесть в тюрьму, Ронни слушал много таких передач и даже иногда мечтал о том, что закончит специальные курсы и будет вести собственную интерактивную передачу на радио. Перспектива по два часа в день высказывать людям все, что о них думаешь, и ставить на место всяких идиотов, которые сумели дозвониться, хотя не могут и двух слов правильно связать, казалась ему очень привлекательной. Извините за любопытство, Фрэнк, но что там у вас в голове — мозги или дерьмо?