Маленькие дикари
Шрифт:
– По-разному.
Но не успел он начать, как с криком прибежал Гай:
– Ребята! Старая лошадь отца околела! – И он радостно засмеялся, потому что первым принес эту новость.
– Послушай, Ветка, ты слишком часто смеешься – смотри не сожги себе зубы на солнце. – И Старший Вождь оглядел его с притворной грустью.
– Нет, вправду сдохла! И я себе возьму ее хвост на скальп. Вот увидите я буду самым настоящим индейцем!
– Почему тебе не содрать всю шкуру? Я научу тебя делать из нее много всяких вещей, – сказал Калеб, раскуривая свою
– А ты можешь?
– Ее сдирают так же, как с теленка. Вот снимем шкуру, я вам покажу, какие жилы взять для шитья.
Всей гурьбой они пошли на поле Бернса. Гай отскочил и спрятался за спины товарищей, когда вдали показался сам Бернс, который тащил упряжкой дохлую лошадь.
– Здравствуй, Джим! – окликнул его Калеб, с которым они были добрыми приятелями. – Не повезло тебе с лошадью, а?
– Да нет, не очень. Она мне даром досталась. Рад, что сдохла, – хромала давно.
– Отдай нам ее шкуру, если тебе не нужно.
– Да хоть всю бери.
– Ты только перетащи ее через межу, а мы остатки зароем.
– Хорошо. Вы не встречали моего шалопая?
– Да, видели, – отозвался Сэм. – Совсем недавно, и он как раз шел к дому.
– Ух, если я его не найду там! – свирепо сказал Бернс.
– Только вряд ли найдете, – буркнул себе под нос Сэм.
Бернс ушел, а через несколько минут из кустов выскочил Гай и присоединился к своим товарищам.
Калеб делал основную работу. Сэм и Ян помогали ему, а Гай занимался тем, что вспоминал, как снимал шкуру с теленка, и давал советы, черпая их из своего богатого опыта.
Когда сняли шкуру, Калеб топором вырубил печень и мозги.
– Это нужно для дубления кожи, – сказал он. – Смотрите, вот отсюда индианки берут жилы для шитья.
Калеб сделал глубокий надрез вдоль позвоночника от середины спины до крупа и, засунув руку, вытащил оттуда большой жгут беловатых волокон.
– Вот вам целый клубок ниток, – сказал Калеб. – Возьмите и высушите их сперва. А чтобы они не ломались, окуните в теплую воду минут на двадцать. Нитки отмякнут и будут вполне пригодны для шитья. Теперь у нас есть шкуры лошади и теленка. Надо их получше использовать.
– А как дубят шкуры?
– Разными способами. Иногда я хорошенько чищу их, пока не соскребу весь жир и мясо. Потом покрываю всю шкуру квасцами и солью и оставляю завернутой на несколько дней, а когда квасцы пропитают ее как следует, разминаю. Но у индейцев нет квасцов и соли, они смазывают шкуры смесью из печени и мозгов. Сейчас все покажу.
– Давайте сделаем, как настоящие индейцы, – сказал Ян.
– Ладно. Тогда достаньте печень и мозги теленка.
– А почему не от лошади?
– Сам не знаю. Я никогда не видел, чтобы они смазывали телячью шкуру лошадиной смесью. Наверное, так лучше.
Сэм отправился домой раздобывать телячьи мозги и печень, а вернувшись, стал вместе с Яном очищать шкуру от мяса и жира, пока она не сделалась голубовато-белой и не сальной на ощупь. Телячью печень варили целый час, потом растерли с сырыми
С лошадиной шкурой поступили так же, только ее вымачивали дольше. Через несколько дней Калеб выскоблил ее и обработал.
– Вот так индейцы выделывают кожу, – сказал Калеб. – Я видел, что шкуры вымачивали в настое пихтовой коры и тсуги. Но получается не лучше, чем у нас. Осталось прокоптить ее, чтобы она не затвердела.
Калеб развел огонь, набросал туда гнилушек и оставил шкуру висеть над густым дымом. Через несколько часов она потемнела и стала издавать особый запах, который знаком всем, кто брал когда-нибудь в руки индейские изделия из кожи.
– Мистер Кларк, покажите нам, как индейцы шьют мокасины и военные куртки, – снова попросил Ян.
– Мокасины сделать просто, а вот военные куртки – не обещаю. Каждое племя шьет мокасины по-своему, и стоит индейцу взглянуть на обувь, он сразу определит, из какого племени незнакомец. Чаще всего делают мокасины типа «оджибва», что значит «сборчатые». Они выкраиваются из одного куска кожи, в подъеме делаются сборки, и подошва у них мягкая. Другой вид мокасин распространен среди индейцев, живущих на равнине. Они делаются с твердыми подошвами, чтобы колючки кактусов, шипы и камни не кололи ногу.
– Я хочу твердые подошвы! – сказал Ян.
– Сейчас попробуем, – сказал Калеб.
– И мне тоже! – крикнул Гай. – Это ведь моя лошадь.
– Нет, неправда, – спокойно сказал Калеб, – эту шкуру твой отец отдал мне.
Спорить было нечего, поэтому Гай отошел в сторону, а Калеб стал обмерять ногу Яна.
Старик взял кусок недубленой кожи, размягчил ее в воде и обрисовал на ней босую ступню Яна. Вырезав по этой линии подошву для одного мокасина, Калеб вторую подошву выкроил по первой. Потом он смерил длину ноги и ширину ее в подъеме, прибавил по дюйму на шов и выкроил два передка из мягкой кожи. Из другого куска он вырезал язычки мокасин и пришил их к передкам.
– Вот и готовы передки, – сказал Калеб. – Теперь, если хочешь, расшей их бусинками.
– А как?
– Этому я тебя не смогу выучить. Вот как раскрасить мокасины, расскажу. Тут по краю должны быть красные и белые треугольники – они означают холмы, по которым охотник спокойно прошел путь. Маленькая синяя дорожка на пятке – это прошлое. На подъеме три дорожки: красная, белая и голубая. Они направлены вперед – значит, это будущее. Все три дорожки кончаются орлиным перышком. Когда сошьешь мокасины, разрисуй их. Теперь толстой, крепкой жилой пришьешь подошвы к верхам. Если у тебя есть шило, обойдемся и без иглы. Только смотри шей через край, а не насквозь – так жилы не будут стираться при ходьбе. Вот смотри.