Маленькие истории. Поверь в чудеса
Шрифт:
Я осторожно положил руку на макушку малышу, тот вздрогнул, однако не убежал, даже не отпрянул, а когда небо разрезала очередная молния, взобрался ко мне на колени. Так мы и сидели долго, наверное, оцепеневшие, дрожащие от холода и страха. В голове не было ни одной светлой мысли, уши давно и прочно заложило от грохота.
Неожиданно в лесной чаще вспыхнул один огонек, второй, третий, ясно различимые в промежутках темноты между вспышками молний. Их становилось все больше, я так и подался вперед. Неужели кто-то идет с фонарями? Они спасут нас! Я готов был уже крикнуть, чтобы шли скорее
– Нет, нет, не подходите! – кричал я в ужасе и, наверное, плакал. – Не дамся!
Хотя это было и бесполезно, я потянулся за кинжалом. Мелькнула мысль бросить им мешок. Пусть забирают бесценные корни, пусть берут все и уходят. Только бы оставили в покое…
Маленькое создание завозилось у меня на коленях. Я, всё еще раздумывая, что делать (бежать ли, бросив вещи, защищаться ли), уже поднимался на ноги, когда увидел глаза и с другой стороны. В первое мгновение мне показалось, что сморинги обошли меня с тыла, отсекая пути к бегству.
Но глаза были больше, тусклее и не зеленые. Я сморгнул, пытаясь лучше рассмотреть, что еще за очередная напасть на мою голову и глаза исчезли. Вместо них вдалеке ясно виднелся живой теплый огонек костра. Кажется, ветер донес сквозь непогоду даже запах дыма…
Тут уже я не стал ни о чем раздумывать, а бросился на свет огня, разбрызгивая грязь и оскальзываясь. Левой рукой я прижимал маленькое белое существо к груди, правой, выронившей кинжал, торопливо раздвигал норовящие выбить глаза ветки.
Пожалуй, ни до, ни после этого так бегать мне не доводилось ни разу. Огонь приближался, мой спутник, которого я не смог оставить одного во тьме, цеплялся за мокрое одеяло, всё ещё висящее на мне. Ярилась гроза. Сослепу я обнял чертово дерево, отшатнулся, чуть не упал, но всё-таки проломил грудью сплетение кустов и… выскочил на чистую лесную полянку, поросшую по краям осинами. С ветвей сорвались перепуганные сороки, из моего объятия вырвался и шмыгнул в траву не то бобер, не то барсук, не то хомяк. Каждая часть его тела говорила о некоем определённом виде зверя и каждая о разном.
А от костра испуганно смотрела на меня светловолосая девушка, инстинктивно подтягивающая ближе корзину с ягодой. Я еще успел осознать, что дует тёплый западный ветер и светит сквозь разрывы в тучах солнце, прежде чем измученное сознание меня покинуло.
Можно долго рассказывать о том, как я приходил в себя, пытаясь понять, где граница между сном и явью и окончательно запутываясь. Или о том, как девушка (её зовут Рония) всё выспрашивала меня, отчего я такой мокрый, всклокоченный и весь в колючках. Или как она лечила меня от простуды и взяла клятву обязательно навестить в будущем её скромное целительское жилище на опушке леса.
Или о том, как мандрагора заплесневела и заказчик заплатил мне четверть обещанного. Или о долгих-долгих ночах, наполненных кошмарами и вечерах, полных раздумий.
Но лучше я расскажу о том сне.
Он
Я узнал, что существо это – лесной дух и он строго судил меня за прегрешения. Да, я совершил за жизнь много беспутств.
Промелькнула и погасла череда лиц, мест, событий. Дольше всех держались и последними пропали призраки строгих ликов с полыхающими зелёным глазами.
Но была и другая череда, замыкал которую образ мокрого напуганного малыша, жмущегося к человеку.
Мне показалось, что второй ряд куда как короче, я затосковал, однако дух улыбнулся и тронул меня своей большой и мягкой рукой.
У него больше сотни детей, но каждого он любит одинаково сильно, будь тот даже совсем не подарок. И будет рад еще одному сыну, пускай и не родному. Он звал меня…
Я обомлел, проснулся и долго сидел, чувствуя, как разжимается что-то внутри.
А сейчас я стою на полянке, окружённой осинником. Смотрю на неспешно приближающиеся в сумерках две пары белёсых глаз, втягиваю запах влажной травы и кипящего у Ронии на плите супа и, преодолев нежданную робость, готовлюсь опуститься на колени.
Островная история
– Святый Панталошка! Дракон! – крикнула какая-то женщина и мгновением позже в небо устремились сотни глаз.
Площадь Мужества в этот августовский вечер была до отказа заполнена собравшимися на торжество людьми. Дочь короля, прекрасная Люсиль, завтра поутру выходила замуж за принца соседней державы, а в преддверии этого события монарх по обычаю устраивал своим подданным праздник.
У короля, к некоторой его досаде, было много дочерей – целых семь – и горожане успели хорошенько выучить программу мероприятий. Сначала к ним выйдет епископ и будет долго говорить с помоста. Эта часть церемонии, наполненная благочестием, невероятно скучна и служит всего лишь разминкой перед основными событиями вечера. Вслед за епископом всегда приходит очередь главного советника. Тот говорит мало, горстями мечет в народ серебро, но все знают, что это он притворяется добреньким, а на самом деле вор, мироед, да к тому же иноземец. Советники – они все такие. Потом бывает факельное шествие, раздача вина, праздничная иллюминация… А вот никаких драконов в программе не значилось!
Толпа встревожено заколыхалась, истошные вопли ужаса, перемежаемые плачем и заливистым лаем окрестных собак, поднялись в небо, где парило крылатое чудовище.
Ярко светились его круглые глаза, из пасти с гулом вылетали снопы искр и клубы чёрного дыма. Заложив крутой вираж, дракон резко пошёл на снижение, чтобы с рёвом пролететь над головами разом бросившихся навзничь добрых жителей столицы, миновать богато украшенный помост и, едва не задев крылом низкие крыши домов, устремиться к королевскому дворцу.