Маленькие повести о великих писателях
Шрифт:
Словом, родители Анечки, боясь за ее жизнь, сжалились, и высказали желание дать согласие на брак. Просили сообщить, когда Ваню ждать в Брянске, чтоб сыграть свадьбу?
Другой бы обрадовался. Но внутри Ванечки опять в полный голос заворчал тот самый упрямый медвежонок. Он тут же отписал, мол, ехать в Брянск у него нет средств. А потому просил для свадьбы «выслать невесту» непосредственно в Петербург.
Родители Анечки, да и родной дядя тоже (!), неслыханно оскорбились. Обиделись и возмутились. Как это… «выслать невесту»?! Словно бандероль какую-то!
На людях Ванечка Крылов молчал. И свои страдания высказывал исключительно в поэтических стенаниях. Которые пока не печатал. Намеревался опубликовать их все скопом. В новом литературном журнале «Меркурий», идея которого уже зрела в его голове.
Крылов и Клушин, оставшись вдвоем, утроили, удесятерили усилия по выпуску нового журнала. В «Санкт-Петербургских ведомостях» опять поместили сообщение о выходе «Меркурия».
В древности Меркурий числился как Бог — покровитель торговли, путешествий, красноречия и обмана. Два последних обстоятельства особенно импонировали молодым литераторам.
В первом номере Иван Крылов поместил свою статью «Похвальное слово науке убивать время». И несколько стихов. Клушин опубликовал комедию «Смех и горе». Во втором номере Клушин комедию «Алхимист», Крылов еще несколько стихов.
Крылов написал доброжелательную рецензию на «Смех и горе», Клушин напечатал хвалебный отзыв о целом цикле стихов Крылова, кои сыпались из последнего, как из рога изобилия.
Кукушка хвалит петуха! За то, что хвалит он Кукушку! — утверждали злые языки. Где им, мелким завистникам, понять, что существует еще на белом свете «истинное дружество».
И все-таки, несмотря на очевидные успехи издания, (число подписчиков стало вдвое большим, чем у «Зрителя» и перевалило за пятьсот!), положение журнала было явно неустойчивым.
Не было одобрения высшей инстанции. Государыни Императрицы.
Однажды к дому, в котором помещалась типография «Крылов с товарищи» подъехала карета.
На пороге появился гоф-курьер.
— Ее императорское Величество требуют Ивана Крылова к себе! И немедля!
Трясясь в казенной карете, Ваня Крылов был уверен, разговор с императрицей пойдет о его давней повести «Мои горячки». Дождался, все-таки! Лучше поздно, чем никогда! Но Ванечка ошибался…
Ванечку, еще начинающего молодого издателя и сочинителя, Государыня приняла в своем рабочем кабинете, что находился рядом со спальней. Присутствовали двое-трое придворных.
Даже приличный возраст ничуть не скрадывал незаурядной привлекательности Екатерины Великой. Да и внутреннее великолепие дворца поражало. «Золота, жемчугов, каменьев было более, нежели ошибок орфографических в наших писателях!», напишет позже Крылов.
Ванечка фантастически оробел.
Государыня доброжелательным тоном повела какой-то необязательный разговор, о какой-то там безвыходной ситуации. На что Ванечка, желая поддержать беседу, не успев подумать, брякнул:
— Думается мне, дажеесли
Придворные прыснули в кулаки. Кто-то даже отвернулся. Екатерина Великая тут же закрыла большую часть лица веером.
Только расширенные от изумления глаза выступали. Стиснув зубы, она пыталась сдержать вырывающийся из груди смех.
Издатель Ванечка, заметив что-то неладное, поспешил исправить положение:
— Государыня! Я имел в виду вовсе не то, что вы подумали…
И еще более усугубил ситуацию.
На глазах у Екатерины Великой появились слезы. Она мужественно, всеми силами сдерживала смех, закрывая лицо веером. Наконец, сильно выдохнув, отвела веер от лица.
— Откуда вам знать, что я подумала? — спросила Императрица. Ванечка надолго задумался. И даже почесал под париком затылок. Отчего последний, (в смысле парик, а не затылок!), съехал набок.
Государыня сочувственно покивала головой. Она мигом оценила все нескладности и несуразности, постоянно преследующие Ванечку.
Государыня милостиво разрешила издавать журнал «Меркурий». Заметив, что просвещение и смягчение нравов на пользу Отечеству. Более того, повелела печатать «Меркурий» в императорской типографии Академии наук. Куда уж далее. Выше только звезды.
Ванечка рассыпался в невнятных благодарностях и решительно направился к выходу. По привычке, не в ту дверь.
Государыня с усмешкой заметила, они еще не столь близко знакомы, чтоб мосье Крылов запросто заходил в ее спальню.
Ванечка готов был провалиться сквозь паркетный пол. Но при всем желании, не мог этого сделать. Паркетные полы во дворце Екатерины Великой были отменного качества.
Несколько дней все в окружении императрицы пересказывали друг другу в лицах сию знаменательную встречу.
6 ноября 1796 года по Петербургу, потом волнами и по России, пронеслась горестная весть. Скончалась императрица Екатерина.
Тридцать лет она правила страной. «Екатерины век златой!».
Множество людей, самых разных сословий, плакали. Что-то будет? Что-то теперь будет? Со страной, с народом… Горше всех в городе на Неве плакал Иван Крылов. Запершись в своей холостятской комнате при типографии, он сидел за пустым столом и ладонями размазывал по щекам текущие непрерывным потоком слезы…
Холодный ветер гнал с Финского залива редкие облака. Они соединялись друг с другом, угрожающе темнели и закрывали небо.
«…Уединение, любя, Чиж робкий на заре чирикал про себя. Не для того, чтобы похвал ему хотелось. И не за что, так как-то пелось…»При Павле I военные парады стали, чуть ли не ежедневными. Красоты они были неописуемой. И какой русский не любит военного парада? Многочисленная публика всегда была в восторге и восхищении. Один только Иван Крылов плакал.