Маленькие притчи
Шрифт:
ДВА ГВОЗДЯ
Были в одной комнате два гвоздя.
На одном висела икона. А другой держал большое старое зеркало.
Гвоздь, на котором висела икона, был очень важным и всегда превозносился над своим собратом. Он постоянно упрекал его, что тот далек от веры, не молится, не постится и вообще непонятно зачем живет.
А гвоздь, на котором висело зеркало, только виновато вздыхал и молча держал свою нелегкую ношу. Он давно был
Ради этого гвоздь и висел, терпя все нападки. И даже не понимал, насколько он выше своего собрата, несмотря на то, что тот висел почти под потолком и держал на себе икону!
ОБМАН
Решили деньги – богом себя объявить.
А что?
Все их почитают, все им кланяются, и никто не может без них обойтись.
Сообщили они об этом людям. И дали им много денег.
Те обрадовались.
А один благочестивый человек спросил:
– При жизни, понятно, вы действительно можете многое дать. А потом?
– И потом тоже – с жаром принялись объяснять деньги. – Пышные похороны, красивые венки, роскошные памятники…
– И всё?
– А что же еще? – удивились деньги.
И тогда все поняли, что никакие они не боги!
ПЛЕТЬ И ОБУХ
Плетью обуха не перешибешь.
Но связать – можно!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Кашу маслом не испортишь.
(Если только это не постный день!)
ДВА УСТАВА
Пришел монах со своим уставом в чужой монастырь.
Это еще полбеды.
Беда – когда с чужим уставом в твой монастырь лезут.
СЕКРЕТ БЕССТРАСТИЯ
Подвизался в одной обители схимник-монах, которому ничего не нужно было от жизни.
Ни вкусной еды. Ни просторной кельи. Ни удобной кровати. Ни чужой похвалы. Ни нового облачения.
Даже от разговоров он уклонялся.
И только когда у него несколько раз спросили, как он сумел достичь такого, ответил:
– С тех пор, как для меня открылись Врата Вечности, то захлопнулись все земные двери!
ПОДСКАЗКА
Варил монах в котелке картошку на ужин и молился.
Хорошо ему было на душе.
Покойно.
Даже мухи, которые всюду летали, ему не мешали.
Вдруг отвлекся он от молитвы. И сразу начали одолевать его помыслы и сомнения. Уныние подкатило. Даже потянуло на грех…
«Что такое? – не понял монах. – Откуда вдруг взялась такая
И тут посмотрел он на мух, которые боялись не то, чтобы сесть на горячий котелок, но даже приблизиться к нему, и все понял.
Улыбнулся он и продолжил горячую молитву.
И вновь хорошо стало ему на душе.
Покойно…
ДУША И ТЕЛО
Жил человек, угождая своему телу.
Что ни попросит – ни в чем не откажет, все подаст!
А просило оно: еды послаще, работы полегче, сна побольше и требовало не молиться, не поститься и не ходить в храм.
Так жил он. И даже не подозревал того, что чем больше любит свое тело, тем больше ненавидит свою душу.
ОЧКИ И ЧЕТКИ
Увидели очки монашеские четки и говорят:
– Мы помогаем людям лучше видеть все на земле. А вы чем служите им?
Задумались четки и, перебирая сами себя, ответили:
– Наверное, мы тоже помогаем людям видеть – только небесное! И еще напоминаем о молитве и вечности.
– Как это? – не поняли очки.
Четки показали свои зерна и объяснили:
– Монахи перебирают их и на каждом произносят молитву. А о Вечном им и говорить не надо. Сама наша форма – круг – говорит о бесконечности!
Выслушали очки и сказали:
– А хорошо бы и нам приучить своих хозяев к таким книгам, которые напоминали бы им о молитве и Вечности!
СИЛА СМИРЕНИЯ
Хотел подорожник расти на пригорке.
Да вытеснили его оттуда самые высокие травы.
Пришлось ему сойти пониже.
Но и тут ему не позволили жить красивые, но жестокие цветы.
Так спускался, спускался он вниз.
И осталось ему место только на проезжей дороге.
Хорошее место – солнечное, просторное, потому что мало желающих жить тут.
Одна беда: топчут здесь его все, кому не лень, ездят по нему машины.
А он только безропотно распрямляется и смиренно терпит все.
И все эти неудобства. И то, что не такой прекрасный, как другие цветы и травы. Ни красоты у него, ни аромата…
Но зато, когда кому-нибудь из прохожих случается вдруг порезать руку или ногу, – первым делом ищут подорожник и кладут на рану его листы.
Вот какова сила смирения даже у простых трав!
«МАТУШКА»
Вошла в храм молодая женщина.
Юбка короткая, ногти длинные, на губах – помада…
Подбежала она к иконе и, обливаясь слезами, принялась целовать ее, приговаривая: