Маленький Бобеш
Шрифт:
— Папа, а на рождество ты сыграешь нам сказку о Гонзе и безумной принцессе, ладно?
— Ладно.
— Вот, Бобеш, ты посмеешься! Знаешь, как отец здорово представляет! Вот посмотри-ка на глупого Гонзу, какой он щеголь. Видишь, какая у него шляпа? По-моему, он очень хорошо получился у отца.
— Послушай, Бобеш, а что делает твой отец? — спросил Якубец. — Я и его давно не видел.
— Утром он был на фабрике, а теперь пришел домой.
— На фабрике? Разве сегодня его дежурство у котла?
— Нет. Отец сегодня ходил не на работу. Он был у фабриканта Дакснера.
— Ага, подожди! Я уже
— Я не знаю, меня не было дома, когда отец вернулся.
В это время вошла мать Гонзика.
— А, здесь Бобеш! Я вижу, под лестницей стоят двое лыж. А почему ты сидишь, парень, без штанов?
Якубец засмеялся и показал разорванную штанину:
— Посмотри, что сделал он из брюк! Спортсмены!
— Наверное, тебя дома похвалили? — посмеялась Якубцова.
— Где там, дома ничего и не знают! Ребята пришли с горы прямо сюда. Иначе Бобеша награда бы, конечно, не миновала… Ну, какие новости? — обратился теперь Якубец к своей жене. — Договорились рабочие с Дакснером?
— Коваржи мне сказали, что Дакснер никаких условий не принял. Завтра начинается забастовка.
— Вот это правильно! Бастовать! Ты подумай, как все заступились за уволенных! Держатся все вместе. Видишь, что делает организация. Пока рабочие не были вместе, пока не организовались, фабрикант мог с ними делать что хотел, как с рабами. И вот посмотри — они еще выиграют! Господи, если бы они выиграли! Знаешь, какая это была бы поддержка всем нам, маленьким людям!
— Все-таки какое безобразие! Я просто поверить не могу, что больше ста пятидесяти человек останется зимой без работы и без денег! Какое бессердечие!
— Ха-ха, сердце! Тоже скажет, сердце! Его сердце — это мешок денег. Вот где его сердце! Но до них, до злодеев, тоже дойдет черед! Ведь из нас едва…
Якубца прервал звонок.
— Гонзик, пойди открой, — попросил он, а про себя пробурчал: «Кого еще черт несет?»
Когда Гонзик выбежал, Бобеш вдруг заметил, что все стены завешаны картинками из модных журналов. Всюду были нарисованы женщины в прекрасных отглаженных платьях и зимних костюмах. Сам пан Якубец сидел у швейной машинки, над ним очень низко с потолка свисала лампа. Иногда он даже немного ее задевал. Лампа легонько покачивалась, а на противоположной стене двигалась тень от его головы. Бобешу казалось смешным, что тень все время двигается. Создавалось впечатление, будто бы и голова все время на что-то натыкается. Бобеш также заметил, что машинка у Якубца гораздо больше, чем у матери, а утюг, стоявший на длинной и широкой доске возле стены, совсем большой и наверняка тяжеленный. На доске из белого некрашеного дерева был аккуратно разложен раскроенный материал. Он издавал какой-то странный запах, который бывает почти у всех новых материалов. Такая же деревянная доска лежала и на спинке кровати, а под ней (это Бобеш уже знал) спал Гонзик. «Да, — думал Бобеш, — значит, Гонзик не может, как проснется, сразу вскочить с постели. Может разбить себе голову».
Но на этом мысли Бобеша оборвались. Его внимание привлекла высокая, статная, довольно толстая дама, которая шумно вошла в комнату и громко поздоровалась. Отвечая на ее приветствие, Якубец повернул голову от машинки
Гонзик подсел к Бобешу на лавку и наклонился к его уху: «Это наша квартирная хозяйка. Отец готов эту бабу спустить с лестницы».
Бобеш поразился, какая у гостьи была особенная, замысловатая прическа: скоком на лбу и высоким пучком наверху. А глаза у нее были маленькие, как булавочки.
Якубец перестал шить, поднялся, подал хозяйке руку, спросил, что хорошего она, ему принесла, и тут же озабоченно посмотрел на сверток, лежавший у нее на коленях.
Хозяйка встала, подошла к доске, своей толстой рукой отодвинула раскроенный материал в сторону и распаковала сверток., В нем был темно-синий шерстяной материал. Якубец хмурился все больше и больше. Казалось, что этот синий материал ему совеем не нравился. Зато у хозяйки глазки теперь уже горели огнем, она похлопывала ладонью по материалу и приговаривала:
— Ну как, господин мастер, вам нравится этот материален? Вот будет костюмчик!.. Густа, вы знаете, что это будет? Мы хотим сделать рождественский подарок нашему Карлику. Надеюсь, господин мастер, вы оцените наше доверие и почтете за честь подготовить этот подарок к рождеству. Теперь вы видите, как мы вас ценим. Но и вы должны сделать все как следует.
Якубец хотел остановить красноречие домохозяйки и начал:
— К рождеству это, пани…
Но хозяйка не обратила ни малейшего внимания на его слова и продолжала:
— Карлушина мерка у вас есть. Брючки вы сделайте ему длинные, пиджачок присобранный, с матросским воротничком. Пуговицы и отделка лежат вот в этом мешочке. Я все уже приготовила, чтобы не затруднять вас. И подкладка здесь. Только смотрите, чтобы к рождеству было все уже хорошенько сделано… Значит, господин мастер, вы завтра же принимайтесь за дело. Не работа, а одно удовольствие шить из такого замечательного материала! Не правда ли? Ведь это у вас не так часто бывает.
Бобеш все больше удивлялся, как эта женщина быстро и громко говорит. Ему все казалось, что у нее не хватит дыхания.
Лицо у Якубца становилось все более и более мрачным. Он несколько раз пытался перебить ее, но ему никак не удавалось сказать больше, чем: «Разрешите, пани, я…»
Его слова тонули в стремительном потоке ее речи. Хозяйка их просто не замечала. Она слишком ясно давала понять, что теперь говорит она. И наконец она замолчала, в предвкушении, как портной будет удивляться ее прекрасному материалу, будет хвалить его… Но Якубец твердил все свое:
— Разрешите, пани, вам сказать, что до праздников…
— Я знаю, — перебила его снова хозяйка. — Да-да, это именно должно быть до праздников, само собою разумеется. Ведь я знаю, что вы для нас постараетесь. Материалу я купила на четверть метра больше, и вы, господин мастер, должны раскроить так, чтобы Карлуше вышла еще шапочка и запасец кое-какой остался на случай переделки. Вы ведь знаете, Карлуша растет, скоро придется отпускать, так что вы сделайте…
— Пани, разрешите, я вам объясню…
— Да, и побольше запаса в швах, — не дала перебить себя хозяйка. — Не так, господин мастер, как в прошлый раз. Вы слишком мало тогда припустили и лоскутов вернули нам маловато…