Маленький Бобеш
Шрифт:
— Ты знаешь, солнышко мое, если ты вдруг заболеешь, у нас будет такое грустное рождество!
И Бобешу показалось, что мама, отворачиваясь от него, вытирает слезы,
Глава 35 БАБУШКИНЫ ОЧКИ
В тот год, когда семья Бобеша переселилась в дом у кирпичного завода, деревья расцвели в апреле.
— Весна, слава богу, поспешила, — сказала мать. — Я все боялась, что в этом холодильнике мы все-таки замерзнем.
«Холодильник», конечно, был не настоящий. Так мать называла комнату, в которой они теперь жили, потому что она была необыкновенно холодная. К тому же у них к весне кончились
— Ты знаешь, мама, на что стала похожа наша комната?
Мать ничего не ответила, и Бобеш продолжал:
— Мне кажется, у нас теперь стало как у Безручки. У них были такие же холодные, мокрые стены и тоже только одна комната. Правда, пола у них не было. Но, по-моему, лучше уж совсем без пола, чем с таким, как у нас, а?
— Ты прав, малыш.
Мать сидела у швейной машинки и шила. Бобеш качал маленького Франтишека. Комната действительно была сырая и холодная. Домик — одноэтажный. В нем было всего две комнаты, разделенных коридором. В другой половине дома жил рабочий-каменщик Веймола. У него была дочь Марушка, которая училась в школе вместе с Бобешем. Дедушка говорил про Веймолу, что у него золотые руки. Дедушка зря таких похвал не раздавал. Он знал толк в деле, сам тоже был хорошим каменщиком. Правда, хваля Веймолу, дедушка всегда оговаривался. Беда, говорил, только в том, что Веймола любит выпить. А когда сосед бывал пьяным, он становился грубым и скандалил. Вот недавно он поругался с Гомолкой, своим десятником, и тот прогнал его с работы. И все-таки дедушка от Веймолы никогда не отворачивался. А бабушка сказала Бобешу, что дедушку с Веймолой водой не разольешь. Бабушка не хотела допустить этой дружбы и всегда осуждала деда.
— Как сойдутся два каменщика, ничего хорошего не жди. Наш Гонзик (так бабушка называла дедушку) научится все-таки у него пить. Долго ли до беды! Недавно я заметила, что дед тоже где-то выпил. От него попахивало водочкой. Ах, ах! — вздыхала бабушка. — Всё эта водка, все несчастья от нее. Правильно ведь написал господин старший учитель Конерза, что водка — исчадие ада.
Бобеша очень заинтересовали бабушкины рассуждения о водке, и он захотел узнать подробнее, что еще этот господин учитель Конерза написал о водке. Бабушка в ответ запела песенку:
Эта водка в аду родилась И от дьявола злого сбежала…— А почему водку все так любят пить? — спросил Бобеш.
— Трудно сказать. Некоторые говорят, что пьют со зла. Другие — чтобы забыть о тяжелой жизни. Третьи — вроде с радости. Четвертые — чтоб немножко развеселиться.
— И когда продадут корову, тоже пьют, да? — спросил Бобеш.
Он сразу вдруг вспомнил, как у них пили водку, когда продали Пеструху.
— Я помню, — продолжал он, — я выпил тогда совсем немножко, а мне было плохо.
— Вот ты, Бобеш, и помни об этом. И, когда вырастешь, никогда водку не пей!
— Не буду, — пообещал Бобеш.
Разговор оборвался — слишком сильно застучала швейная машинка. А если бы Бобеш попробовал ее перекричать, то разбудил бы маленького Франтишека. Только тогда, когда машинка опять на минутку стихла, Бобеш очнулся от своей задумчивости и спросил мать:
— А мне нельзя посмотреть, как строят дорогу? Сходить к отцу?
— Это далеко, Бобеш. Ты ведь знаешь, отец уходит на целый день. Рано утром уйдет, а придет только поздно вечером.
— Так я пошел бы в воскресенье.
— В воскресенье там нечего смотреть, Бобеш.
—
— Вряд ли дедушка согласится: у него старые ноги.
— Эх, если бы знать дорогу, я пошел бы сам!
— Нет, одному нельзя, можно заблудиться. Туда идти лесом.
— Я лесом не боюсь, мама.
— Когда сидишь дома, конечно, не страшно.
Бобеш опять замолчал. Он засмотрелся на стену, на которой, как слезы, блестели капли воды. Он видел, как в течение одной — двух минут каждая такая слезинка потихонечку догоняла другую и сливалась с ней. Слезинка становилась побольше и бежала порезвее по стене, захватывая с собой и другие, попадавшиеся на ее пути. Потом она стекала на пол. Бобеша это забавляло. Он подошел к стене и стал помогать капелькам пальцем. Он принуждал их бежать быстрее, потом ставил им преграду, и они, извиваясь, бежали дальше. Но откуда же все-таки эта вода здесь берется?
— Мама, почему здесь такие мокрые стены?
— Потому что они сложены из плохого камня. Плохой камень всегда потеет.
— Но ведь снаружи все камни сухие.
— Когда-нибудь я это тебе объясню. Или ты узнаешь в школе. А сейчас ты мне не мешай, пожалуйста.
И Бобеш продолжал рассуждать про себя: «Одна капля и одна капля — это две капли. Две капли и одна капля — три капли. Три капли и одна капля — четыре капли. Четыре капли и одна капля — пять капель».
— Мама, а ты знаешь, что на этой стене по крайней мере миллион капель?
— Ну конечно, около того.
— А ты умеешь считать до миллиона?
— Отстань ты от меня, Бобеш!
— А я умею, мама. Послушай. Один миллион и один миллион — два миллиона. Два миллиона и еще, скажем, три миллиона — это уже пять миллионов.
Но мать умению Бобеша не удивилась, и тогда он перестал считать. И вообще перестал смотреть на капли. Они больше его не забавляли. Он думал, чем бы ему заняться, и вдруг увидел на столе бабушкины очки. Бобеш взял очки и стал их разглядывать. Мать эта неожиданная тишина насторожила, она оглянулась.
— Бобеш, положи сейчас же очки на место — разобьешь! Посмотри, спит ли еще Франтишек?
— Спит, мамочка.
Но Бобеш очки все-таки не положил, а надел их себе на нос. Он смотрел, смотрел, но ничего не видел. Потом он их с носа снял и посмотрел через одно стеклышко на свой палец. Палец под стеклышком стал вдруг гораздо больше, чем остальные.
«Вот это здорово! — подумал он. — Значит, очки увеличивают все вещи. Значит, бабушка, когда в них смотрит, видит все гораздо крупнее. Посмотрит бабушка на меня, а я уже взрослый. Посмотрит на кошку, а она как тигр. Посмотрит на маму, в общем на все… — Вдруг Бобеш засмеялся. — Когда бабушка смотрит в очках на еду, то картофелины ей кажутся крупнее и булки тоже. Отчего же все это?» Бобеш хотел спросить у матери, но не решился. Испугался, что ему попадет за то, что он не сразу положил очки. Тогда он засунул очки поглубже в карман и сказал:
— Мама, раз Франтишек спит, я пойду немного погуляю.
— А он на самом деле спит? И куда это ты собрался?
— Да так, совсем рядом, за домом.
— Только не ходи, Бобеш, к реке.
— Да я не пойду.
— И на шоссе не ходи, а то тебя задавят.
— Нет, мамочка.
Бобеш про себя смеялся:
«Если бы мама знала, сколько раз я уже перебегал с ребятами шоссе, перед самым носом автомобиля! И никто меня не задавил!» Но сейчас Бобеш спешил на улицу по другой причине. Он хотел посмотреть на разные вещи через бабушкины очки.