Маленький цветочный магазин у моря

Макнамара Эли

– Ничья! – восклицает Джейк, и мы обе бросаем на него злые взгляды.

Кэролайн открывает рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, но я перехватываю инициативу.

– Я хочу поблагодарить всех жительниц Сент-Феликса за то, что они присматривали за магазином, это было очень любезно с их стороны. – Я бросаю взгляд на стол, за которым сидит Женская гильдия, хотя часть компании уже успела разойтись по домам. И наношу решающий удар: – Но теперь здесь я, Кэролайн. И заниматься «Гирляндой маргариток» буду я, и никто другой. Может, я не самая хорошая внучка и не самый умелый флорист, но в магазине постараюсь

работать так, чтобы бабушка могла мной гордиться!

И умолкаю, когда соображаю, что брякнула. Ой, нет! Правильно мама говорила: язык у меня слишком длинный.

Я только что у всех на глазах согласилась заниматься цветочным магазином?

Я поворачиваюсь к Джейку: тот ухмыляется.

– Игра окончена! – произносит он одними губами.

Причем в мою пользу.

Раздаются аплодисменты: это Рита ликует за стойкой.

– Да здравствует Поппи и ее волшебный магазин!

Волшебный? Я это уже слышала.

Все вокруг заказывают выпивку и поздравляют меня с новым начинанием, а Кэролайн потихоньку смывается со своими прихвостнями. Хотя подозреваю, что мы с ней еще увидимся. Встречала я таких «председательниц»: они не любят мириться с поражением.

– Ну что, – говорит Джейк, когда восторженная толпа вокруг потихоньку рассасывается, – кажется, нам все-таки придется поговорить о цветах.

Глава 7

Гербера – беззаботность

На следующее утро я просыпаюсь в спальне, залитой солнечными лучами, пробивающимися сквозь занавески.

Ничего себе. В Лондоне я привыкла к наглухо закрытым шторам. Я переворачиваюсь на другой бок, натягиваю покрывало на голову и пытаюсь заснуть снова. Какое там: в голове крутятся события вчерашнего дня, и я ложусь на спину и смотрю на неровный потолок.

После моего нечаянного объявления в пабе Джейк проводил меня домой, а потом пешком отправился к себе. Поскольку он выпил, то фургон благоразумно оставил возле гавани. О магазине он больше не заикался – понял по моему молчанию, что мне многое надо обдумать, и я была ему благодарна за это.

Что меня дернуло ляпнуть такое Кэролайн и всему пабу? Я была уверена в своем желании остаться в Сент-Феликсе не больше, чем в прогнозе погоды на побережье.

Но, как я сама не далее как вчера заявила Джейку, раз сказала, так и сделаю. Путь к отступлению отрезан.

И все-таки, получается, пора мне браться за дело. Я и цветы! Я перекашиваюсь. Этот союз явно не из тех, что благословляются на небесах.

В спальне становится теплее, и я думаю, что в Сент-Феликсе выдастся приятный, солнечный денек. В такой, пожалуй, лучше сводить с городом знакомство. Я сбрасываю покрывало и задумываюсь.

А почему я, собственно, решила, что поселиться в тихом городке возле моря – такая уж плохая идея?

Что меня ждет, если я возьму обратно данное слово, сбагрю кому-нибудь магазин и вернусь в Лондон? Меня выгнали с работы в гостинице, у меня по большому счету не было друзей, и жила я в крохотной квартирке над винным магазином в Барнете – вытребовала себе самостоятельность, после того как наотрез отказалась работать с Вайолет и Петал в Ливерпуле. И это отличный повод не ходить к Терезе: ее ассистент мне уже четыре раза названивал, чтобы перенести на другое время последний сеанс,

который я отменила. К моей досаде, мама взяла на себя расходы по лечению, хотя все остальные расходы я оплачивала сама. Переубедить ее не удалось, как я ни пыталась.

Но торговать цветами… От одной этой мысли мне делается не по себе.

А если мне кто-нибудь поможет? Тогда меньше придется возиться с цветами самой. Возьму на себя всю деловую рутину, а всем остальным пусть помощник занимается!

Эврика! Попробую, а если не получится, уеду до наступления зимних холодов. Как хорошо будет провести здесь лето…

Я лежу в постели, в восторге от своего плана, по моим стандартам весьма недурного. На какое-то время не только маму порадую, но и жителей Сент-Феликса.

Внезапно кто-то барабанит во входную дверь.

Кого там принесло? Я смотрю на часы и обнаруживаю, что уже почти восемь. Хорошо я повалялась, предаваясь мечтам.

Я выбираюсь из кровати и прямо в пижаме шлепаю через холл и кухню. Приоткрываю переднюю деревянную дверь и выглядываю через щель.

Уж не знаю, кого я там ожидаю увидеть во вторник в восемь утра, но определенно это не взбудораженный клубок ярких лохматых волос.

– Привет, ты Поппи? – спрашивает клубок, пытаясь засунуться в щелку.

Я приоткрываю дверь чуть шире.

– Да… А ты кто?

– Эмбер. Меня твоя мама послала, – сообщает она так, как будто я должна быть в курсе.

– В самом деле?

– Да, помочь тебе с магазином. Она же говорила?

– Нет.

– Странно. Она собиралась тебе позвонить… – Эмбер задумывается, запускает украшенную кольцами пятерню во всклокоченные рыжие патлы и морщит веснушчатый нос. И вдруг спрашивает: – Сегодня же среда?

– Нет, вторник.

– А, вот оно что! – И она воздевает руки кверху. – Она должна позвонить тебе сегодня. Я посеяла сутки где-то над Атлантикой.

Она смотрит на меня и улыбается.

– Можно мне войти?

Я встряхиваю головой, чтобы взбодриться. Распираемая энергией американская хиппи – это не совсем то, к чему я привыкла перед утренней чашкой кофе.

– Ну, раз тебя мама послала, заходи, – вздыхаю я и впускаю ее в коттедж.

Эмбер со своими пожитками возится в гостиной, а я готовлю чай: травяной, привезенный гостьей, и простой черный для себя – поскольку молоком я разжиться еще не успела.

Все, что мне пока удалось узнать, – это что Эмбер сегодня утром прилетела в аэропорт Бристоля из Нью-Йорка, с пересадкой в Дублине. Потом села на поезд и уже здесь, в Сент-Феликсе, взяла такси. Она объясняет, что не спала целые сутки, потому так измоталась и все путает.

Я приношу две чашки чая наверх.

Эмбер уже на балконе, подставляет лицо ярким солнечным лучам.

– За такой вид умереть не жалко, – говорит она, обернувшись.

– Да, такое еще поискать. – Я передаю ей чашку и сама смотрю на открывающийся пейзаж. Он куда красивее, чем казалось вчера. Сегодня весь залив как на ладони. Кристально чистая голубизна моря порою кажется прозрачной в ослепительном солнечном свете. Как все меняется в погожий день.

– Твоя мама говорила, что Сент-Феликс – это что-то особенное, – говорит Эмбер. – Но такой красоты я не ожидала.