Маленький книжный магазинчик в Тегеране
Шрифт:
– Чем я могу вам помочь? – спросила Клэр. У нее на шее висел золотой крестик. Она смотрела на Ройю со странным выражением лица, словно знала ее.
– Я звонила сюда и договорилась о встрече, – сказала Ройя. – С одним из ваших пациентов.
– А-а, вы имеете в виду одного из постояльцев. И кто же это?
– Мистер Бахман Аслан. – Слова медленно слетели с губ, словно колечки дыма, зримые и реальные. Столько лет она не произносила вслух его полного имени.
Крестик на шее Клэр блеснул под флуоресцентным светом. Вероятно, Уолтер уже дошел до автостоянки.
Клэр
– Как мне приятно наконец-то познакомиться с вами, миссис Арчер. Я – Клэр Беккер, помощница администратора. Спасибо, что приехали. Я так много слышала о вас. Мне очень важно, что вы здесь.
Значит, она не простая сотрудница, а администратор. Откуда Клэр Беккер известна фамилия Ройи? Должно быть, из журнала посещений. Но почему эта молодая женщина вела себя так, словно знала ее? И каким образом она могла много слышать о Ройе?
– Проходите, пожалуйста, – мягко сказала Клэр. – Сейчас я отведу вас к нему. – На этот раз она не добавила непременного восклицательного знака, который скрашивал здешнюю бедность.
Ройя пошла за Клэр по коридору и попала в просторный холл с длинным столом и пластиковыми стульями вокруг него. Но за столом никто не сидел, не играл в бинго и не сплетничал.
Клэр показала на дальний конец холла.
– Он ждал вас.
У окна в инвалидном кресле сидел мужчина. Спиной к ним, и Ройя не видела его лица. Клэр направилась было к нему, но остановилась, теребя бусы. Она наклонила голову и смерила Ройю взглядом с головы до ног, словно измеряя ее потенциал драматизма и безопасности.
– Вам принести что-нибудь? Воду? Чай? Кофе?
– О, все в порядке. Спасибо.
– Вы уверены?
– Вы очень любезны. Но нет, ничего не надо.
Теперь медлила Клэр. Боже, никто не хотел оставлять Ройю наедине с этим… постояльцем. Ради всего святого! Как будто она, маленькая семидесятилетняя женщина, обладала какой-то властью над ним и над кем-либо еще. Как будто она, Ройя Арчер, могла сжечь этот пансионат своим присутствием, взорвать его тем, что явилась сюда.
– Все в порядке, – сказала она. Она научилась так говорить у американцев. Все в порядке, все хорошо, все окей, оки-доки. Немудреные американизмы. Она владела ситуацией. Ее сердце тревожно стучало, но она спокойно взглянула на Клэр.
Та наклонила голову, повернулась и наконец-то вышла. Удалявшееся цоканье ее каблуков перекликалось с громким стуком сердца Ройи.
Она все еще могла повернуться и уйти следом за Клэр, сбежать из этого неприятно пахнувшего места, отыскать Уолтера, прежде чем он закончит ланч, уехать домой, лечь в постель и сделать вид, что никогда не совершала этой странной ошибки. Еще не поздно. Она представила себе, как Уолтер одиноко сидит, сгорбившись, над кружкой имбирного пива и роллом из лобстера – бедный… Но нет. Она приехала сюда, чтобы наконец все выяснить.
Ее ноги отяжелели и словно приросли к полу. Но она заставила себя пройти несколько шагов к окну, к инвалидному креслу. Ее каблуки не стучали, на ногах были
Мужчина, казалось, не замечал ее присутствия.
– Я ждал, – внезапно проговорил голос на фарси, и сердце Ройи забилось еще сильнее. Этот голос очаровывал и успокаивал ее когда-то давно, когда они были неразлучными.
Неожиданно Новая Англия растаяла вместе с ее морозом и невыносимой жарой в пансионате.
…Это было в 1953 году. Летом. Ей исполнилось семнадцать. Они стояли с Бахманом возле баррикад и кричали во всю глотку. Толпа прибывала, солнце жгло голову, две длинных косы падали ей на грудь, круглый воротничок блузки намок от пота. Собравшиеся вокруг люди размахивали кулаками и орали. Воздух был буквально пропитан нетерпеливым ожиданием перемен, уверенностью в том, что скоро наступят новые, хорошие времена. Ройя тоже была уверена, что скоро станет жить вместе с любимым в свободном, демократическом Иране, что у них все впереди. Будущее принадлежало им, судьба им благоволила, страна ждала больших изменений. Ройя любила Бахмана невероятно сильно и не мыслила будущего, в котором не слышала бы каждый день его голос.
Ройя увидела на линолеуме свои ноги и внезапно не узнала их – серые старушечьи туфли на толстой подошве и с крошечными бантиками.
Мужчина развернул инвалидное кресло, и на его лице вспыхнула улыбка. Он выглядел усталым – губы сухие, на лбу глубокие морщины. Но в глазах сияли радость и надежда.
– Я ждал, – повторил он.
Неужели возможно так легко вернуться в прошлое? Его голос был прежним. Это был он – глаза, голос. Ее Бахман.
Но потом она вспомнила, зачем приехала.
– Я вижу. – Ее голос прозвучал гораздо громче, чем она ожидала. – Но я только хотела спросить у тебя: почему ты не ждал меня в тот раз?
Она села рядом с ним на пластиковый стул, внезапно почувствовав страшную усталость. Ей было семьдесят семь лет. Но когда она вспомнила то жестокое, развеявшее все иллюзии лето, от которого она так никогда и не оправилась, то снова почувствовала себя семнадцатилетней.
2. 1953. Парень, который хотел изменить мир
– Мне бы хотелось, – сказал за завтраком Баба, когда они ели свежую пшеничную лепешку наан с сыром фета и кисловатым домашним джемом из вишни, – чтобы вы, мои дочки, стали новыми мадам Кюри. Мне бы очень хотелось. Или даже писательницами, – он улыбнулся Ройе, – как та американка: Элен? Келлер?
– Я не глухая, Баба, – сказала Ройя.
– Она не слепая, Баба, – добавила Зари.
– Какое это имеет значение? – Маман кивнула дочкам, чтобы они ели быстрее.
– Чтобы стать такой, как Элен Келлер, надо быть глухой и слепой, – важным тоном сказала Зари, гордая тем, что знает американских героинь.