Маленький Лорд
Шрифт:
– Придется что-нибудь накинуть на себя, – заметила Кристина.
Она подошла к двери, но остановилась. Ей не хотелось встречаться с Вилфредом в холле один на один, к тому же он говорит по телефону. Их просто гипнотизировал его телефонный разговор и то, что Вилфреда так долго нет. Когда он вернулся, все почувствовали какое-то облегчение. Услышав, что они собираются выйти, он тут же принес дамам пальто. Они будут играть в крокет, в миролюбивейшую игру, залог гармонического, безмятежного настроения. Вилфред притащил из гардероба все, что мог, целый ворох пальто и
– Помилуй бог, мы же не на Северный полюс собрались, – сказала тетя Шарлотта.
Мать спросила:
– Кто звонил?
– Андреас, – ответил он. – Он опять забыл, что ему задано.
– Андреас? – переспросил дядя Мартин. – Это твой приятель, тот, который в очках? У него такой глуповатый вид.
Дамы уже покончили с одеванием и одна за другой, точно вереница отпущенных на свободу пленниц, потянулись на веранду, а оттуда вниз, на крокетную площадку. Галантно раздав им молотки, Вилфред вернулся в дом. Все его хорошее настроение как рукой сняло.
– Андреас вовсе не глуп, – холодно сказал он.
– Но я думал… – смешался дядя Мартин. – Ведь ты сам…
Вилфред почувствовал, как в нем закипает раздражение.
– Андреас очень хороший парень, – объявил он.
– Конечно, конечно, – подтвердил дядя Мартин.
– Очень хороший, – повторил Вилфред. – Он учится на вечерних курсах. Хочет выйти в люди.
Дядя Мартин сосредоточенно обрезал кончик сигары.
– Отец его человек небогатый.
Дядя Мартин затянулся сигарой и выпустил дым.
– А мать больна!
Дядя Мартин сказал, желая положить конец разговору:
– Очень жаль. Весьма прискорбно.
– Безнадежно больна, – упрямо повторил Вилфред. – И у него два брата. Один набивает чучела. Он пользуется мышьяком.
Дядя Мартин огорченно повертел в руках стакан. Он вдруг вспомнил о письме из школы, которое его сестра когда-то показала ему. Что-то в тех чернилах…
– Может быть, ты подашь мне пепельницу, – сказал он.
– Он продает чучела в музей. И вообще, по-моему, его отец пьет.
Вилфреду никогда прежде не приходило в голову, что отец Андреаса пьет. Все его хорошее настроение как рукой сняло. Он уже не был больше счастливчиком Маленьким Лордом. По телефону звонил директор школы. Он хотел поговорить с матерью. Вилфред ответил, что ее нет дома. В последнее время в школе возникли кое-какие недоразумения. Вилфред ждал звонка или письма. Как видно, ему никогда не избавиться от этих мелочей…
– Небогатый человек, – упрямо повторил Вилфред. – Даже просто бедный.
– Вот что, мой мальчик! – тихо сказал дядя Мартин. – Помни: никогда не следует напиваться за семейным обедом.
Вилфред уставился на него, разинув рот.
– При случае можно немного выпить, при случае можно пригласить родных на семейный обед, но соединять то и другое…
Дядя Рене, который расхаживал по комнате, разглядывая окружающие безделушки, подошел к ним ближе.
– Как нелепо выбрано место, – сказал он об иконе, висевшей над входом в эркер.
Мелочи. Они мельтешат вокруг тебя, берут тебя в кольцо. Об этом Вилфред и хотел
– Спасибо за совет, – сказал он дяде Мартину, когда дядя Рене снова отошел в сторону.
– Не за что, – беззлобно ответил дядя Мартин. – Вообще, насколько я понимаю, ты у нас из молодых да ранний…
Вилфред вяло взглянул на него. Дядя Мартин человек светский, он знает человеческие слабости, на свой лад он даже либерален. У него двое сыновей, с которыми ему не приходится говорить на неприятные темы. Вот человек, который не боится мелочей – он умеет с ними справляться.
– А хотя бы и так, что из того? – упрямо возразил Вилфред. Дядя Мартин пожал плечами. Подошел дядя Рене и предложил прогуляться, пока не совсем стемнело. Прогуляться втроем, в мужской компании. Дядя Мартин согласился: он был не из тех, кто любит длить неприятные минуты. «Мамин брат», – подумал Вилфред. Он сказал:
– А я, пожалуй, поднимусь наверх.
Наверху он заложил палец в рот, потом принял две таблетки аспирина. Дядя Мартин прав. Нельзя напиваться за семейным обедом. Напиваться вообще нельзя. И эта история в школе… Они втроем зашли на перемене в школьную мастерскую и устроили там выпивку. Вино принес Вилфред. Дело было довольно невинное, но один из участников попойки на уроке священной истории развоевался и заявил, что Христос был социалистом.
А уж эти директора… не могут сами навести порядок в школе. Обязательно им надо жаловаться родителям. Вилфред уже вышел из этого возраста. Он взрослый. Завтра он пойдет к директору, скажет ему наедине пару теплых слов и покончит с этой историей.
Вилфред лег на кровать. Да, пора покончить со всеми этими мелочами. Покончить – точное слово. Или покончить с мелочами, или с самим собой. С собой тоже можно покончить, если другого выхода нет. Если мелочи не поддаются. Или если их становится все больше и они растут и не хотят, чтобы с ними покончили.
Уже засыпая, он бросил быстрый взгляд на портрет отца… так тоже можно покончить с мелочами.
21
Он лежал голый, по нему ползали муравьи. В раны забились хвойные иглы.
Он медленно перевернулся, упираясь коленями в землю, и попытался уползти глубже под деревья. Но голова была такая, точно ее набили осколками стекла. Он снова упал, сдаваясь неизбежному. Причудливые тени, точно грузные всадники, проносились в мозгу, оставляя за собой сверкающие провалы.
Ссадины… Он осторожно ощупал кончиками пальцев другую руку от локтя до кисти. Пальцы в ужасе отдернулись. Потом он провел рукой под глазами. И рука, и глаза были чужими. Мелькнули короткие темно-синие вспышки воспоминаний, оставив за собой островки полыхающего пламени… Он застонал. Не может быть… Только не это… Память клубилась яростными волнами, точно рассвирепевшее море. Потом все снова куда-то сгинуло… потом опять всплыли какие-то обрывки, и он цеплялся за те из них, которые были менее мучительны…