Маленький ныряльщик
Шрифт:
Я подсказал Макару накрыть скатертями пару незадействованных верстаков и поставить самовар. Так постепенно в мастерской стало образовываться что-то вроде клуба. Желающим поучаствовать в творческом процессе подавались кожаные фартуки, а остальным -- плюшки и сладости. Развешанные по стенам эскизы тоже собирали рядом с собой людей, любивших помолоть языком. Так что хозяева мои внакладе не оставались.
Провинция. Развлечений мало. Напрягало ли это меня? Знаете, по-разному случалось. Иной раз кто-то от широкой души и распёртой мошны производил существенное пожертвование на
– Так вы ныряющую лодку строите? А что ж... Изрядно. Читал о подобных экзерсисах у британцев, вот и у нас в России сподобился повидать. Только вы, голубчик мой, ежели на выгоды от коммерции расположены, сделали б её двухместной. Это, значит, чтоб барышню с собой на эдакий променад можно было взять. Впрочем, и одноместные такие лодки, я уверен, у многих людей из света вызовут живейший интерес. Конные-то прогулки нынче не особо в моде, а вот, положим, подводная прогулка, это будет интересно. Оно, опять же, и для моциону полезно - педали ваши очень притоку крови к икроножной мускулатуре способствуют.
Однако наибольшей пользой ото всего, несомненно, являлась возросшая посещаемость трактира и повеселевший взгляд его хозяина.
Как Вы понимаете, я продолжал пользоваться полным пансионом, изредка вспоминал песни для репертуара Вари и Игоря, или рецепты блюд моего времени. Шашлыки, беляши -- они нынче не вошли ещё в широкий обиход, но, скажем, те же чебуреки с удовольствием поедали бурлаки -- пища сытная и примерно сутки не портится. Посылал Макар полового с лотком и к пристани, и на берег, где тёплыми вечерами прогуливалась городская публика. Ну, да. Я подсказал. Меня юные хозяева иначе, как дядей Петей не звали и относились, как к родственнику. Случалось и совета спрашивали.
Спокойной чередой прошли весенние месяцы, сделалось жарко, а там и занятия в гимназии завершились. Я подумал что, так или иначе, лодка моя и поплывёт и нырнёт, и даже вынырнет. Конечно, будут неполадки, но принципиальных ошибок в конструкцию я не заложил. Оставалось обкатать её, как следует, и продумать боевое применение. А вот тут-то без консультации со специалистом можно накосячить лишнего или так начудить... людей в военно-морской форме мне не встречалось ни разу, и никто из знакомых не поминал, чтобы водил дружбу с флотскими офицерами.
Единственный человек, про которого я надёжно знаю, что он в этом времени есть -- это как раз Степан Осипович Макаров. В будущем -- адмирал. Так что направил я сразу два письма. Одно в Санкт-Петербург, а второе в Севастополь. В качестве адреса указал полное имя и то, что человек, которому нужно вручить послание -- офицер флота. Я бы и звание указал, да не помню. Знаю только, что чин его пока пока невелик, и широкой известностью он не пользуется. А вот во флотской среде о нём могли слышать многие, поскольку что-то нужное он уже изобрёл и даже имеет печатную работу о живучести кораблей.
Однако если кто помнит стишок, про заказное для Житкова, которое "это он, это он, Ленинградский почтальон"
В письмах же просил ответить мне, указав точный адрес, потому, что намереваюсь сообщить информацию, отправлять которую "на деревню дедушке" опасаюсь.
***
Лодку на воду спустили в затоне, что левее по берегу от нашего переулка. Я попросил мужиков с пристани -- их человек двадцать пришло: грузчики да бурлаки. Считай, на руках снесли. Ругались, правда, что хоть и маленькая посудинка, но тяжёлая. Так это она у меня ещё без балласта была и со снятыми палубными крышками.
А что Вы хотели? Толщина бортов, почитай, семь сантиметров. Аналог фанеры, где вместо шпона -- доски сороковки. Правда, не проклеенная, а прошитая медной проволокой. Да еще и усиленная каркасом из брусьев, особенно -- мощными бимсами. А сколько железа в неё напихано?! И цистерны, и баллоны, и трубы.
В воду моя лодка осела глубоко, примерно до середины бортов. В аккурат до рулей глубины. Поскольку расчётный объем составлял два с половиной кубометра, то вес получается тонна с четвертью -- столько вытеснено воды. И, чтобы погрузить это, понадобится ещё около тонны балласта. По моим прикидкам где-то так и выходило.
Забредя в воду, я попробовал, как обстоят дела с ходкостью. Да ничего так. Толкать посудину со скоростью пешехода легко. Правда, это при половине лобового сопротивления, но прилагаемое усилие кажется ничтожным. С килограмм, если по ощущениям. Это на ровном ходу, не при разгоне.
Помощники как раз употребили внутрь плату за свою услугу и, благодушно закусывая, обменивались замечаниями в мой адрес. Когда я покачивал посудину с борта на борт, оценивая, не кувыркнётся ли, если в неё залезть, подошли поближе, даже поддержали, пока я устраивался. Хотя, и без них получилось бы приемлемо. А потом я поставил ноги на педали, взялся за рычаги, и стал кататься.
Постепенно привык и к своему тесному месту и к реакции судна на руль. Приучился к малой высоте головы над водой, к оценке расстояний. Снова наловчился "ловить" ногами направление вращения винтов, переключаясь на задний ход. Кстати, неохотно лодка движется кормой вперёд, и управляется с трудом. Но как-то маневрирует. Во всяком случае, аккуратненько подойти к мосткам мне удалось. Корпус судна, даже небольшого, ведёт себя иначе, чем колёсный экипаж на твёрдой поверхности. Мне надо было привыкнуть к новым ощущениям и возможностям.
Следующий день ушел на балансировку кораблика. Я измерял высоту надводного борта в носу и в корме, добавлял чугунных пластин железнодорожного происхождения и прикреплял их к дну, внося поправку на изменение положения корпуса в зависимости от наличия пилота. Естественно, добавка веса палубы тоже принималась в расчёт. Мне приходилось решать цепь головоломок, связанных с воображаемым заполнением балластных цистерн и прогнозом размера и знака получившейся при этом плавучести.
***