Маленький оборвыш (др. издание)
Шрифт:
В эту минуту я проходил мимо маленького оружейного магазина, и мне пришло в голову, что человек, которого преследует весь свет, непременно должен ходить вооруженным. Я вошел в магазин и купил страшный с виду старый пистолет за два шиллинга и три пенса. Вечером я нашел, что ужасно неудобно таскать это оружие в кармане панталон, и потому продал его в ту же лавку за один шиллинг и четыре пенса. Таким образом мои дорого добытые восемнадцать шиллингов и четыре пенса все разошлись по мелочам. Я продал красивый шелковый платок с птицами за восемнадцать пенсов и через
Впрочем, читатель сам легко догадается, как пошла моя жизнь. Труден только первый шаг – сделав его, я уже не останавливался. Я старался убедить себя в том, что я несчастный, всеми покинутый ребенок, что все меня преследуют и ненавидят, что я поневоле должен поступать нечестно, чтобы не умереть с голоду. При втором воровстве я уже жалел, что в кошельке нашлось всего только четыре шиллинга, а при третьем и сам не помню, что чувствовал, так как за ним скоро последовало четвертое, пятое и так далее.
Однако я недолго вел жизнь карманного вора, никак не больше двух месяцев. Сколько денег мне удалось украсть за это время, не помню, знаю только, что я разбогател до того, что смог взамен старой одежды, данной мне Ильфордской полицией, купить себе очень приличное платье. Я не ночевал больше в съестной лавочке, а поселился на улице Уентфорт.
Глава XXVI. Я знакомлюсь с Джорджем Гапкинсом, и он берет меня к себе в ученики
В один июльский вечер я прохаживался по Чипсайду. Так как у меня теперь был приличный костюм, я смело появлялся на больших, богатых улицах, поглядывая по сторонам с беззаботным видом мальчика, вышедшего погулять. Я заметил джентльмена, внимательно разглядывавшего что-то в чулочном магазине. Это был один из тех джентльменов, от которых карманным ворам хорошая пожива: он был так толст, что когда наклонился, фалды его сюртука сильно оттопырились и карман выставился самым соблазнительным образом.
Нельзя было упустить такого удобного случая. Я ощупал карман, в нем лежало что-то твердое четырехугольное. Я запустил в него руку и через секунду вытащил красивый кожаный бумажник. До сих пор мне удавалось таскать кошельки, деньги, просто положенные в карман, деньги, завернутые в бумагу, но ни разу не попадался мне под руку бумажник. Дрожа от восторга, я быстро свернул в соседнюю улицу, осторожно открыл бумажник при свете фонаря и увидел в нем несколько сложенных купюр и целую кучу золотых монет. Это так поразило меня, что я стоял секунд пять неподвижно, закрывая бумажник полой своей куртки и не зная, на что решиться. Вдруг чья-то рука легла на мое плечо.
– Не вздумай бежать, – произнес голос человека, явившегося как будто из-под земли, – от меня не убежишь.
Я готов был клясться, что никто не следовал за мной от Чипсайда; появление этого незнакомца как гром поразило меня. Я быстро бросил бумажник в водосточную трубу и повернулся, вполне уверенный, что
– Правду говорят, что дуракам счастье, – заметил он, продолжая держать меня за ворот и увлекая за собой в темную улицу.
– Послушайте, сударь, – заговорил я жалобным голосом, не помня себя от страха, – ведь я нашел его, право, нашел, только он мне не нужен, возьмите его, коли хотите, может, вы его потеряли…
– Нашел, конечно, нашел! – насмешливо проговорил незнакомец. – Неужели же заработал! А ты на кого работаешь? – спросил он вдруг резким голосом, когда мы уже прошли пол-улицы.
«Он, должно быть, принимает меня за какого-нибудь честного мастерового», – мелькнуло у меня в голове.
– Я работаю, – проговорил я прерывающимся голосом, – у одного коробочника около Уайтчепеля.
– Что ты врешь! – вдруг сердитым голосом закричал незнакомец. – Сейчас говори правду! Ты живешь у Симмондса или у Тома Мертинса?
– Не знаю я никакого Симмондса и Мертинса! – закричал я, несколько оправившись от испуга. – Пустите меня, берите себе бумажник, только меня оставьте в покое.
– Я тебе сверну шею, если ты не станешь отвечать, – грозным голосом пообещал незнакомец. – Говори, на кого ты работаешь!
– Да ни на кого, сам на себя!
Незнакомец выпустил из рук воротник моей куртки и несколько секунд смотрел мне прямо в глаза.
– Послушай, мальчик, – сказал он, наклоняясь ко мне и говоря почти шепотом, – не думай, что меня можно обмануть. Говори правду: если у тебя есть хозяин, это не беда, если нет, скажи, и я, может быть, окажу тебе услугу.
– А вы не полицейский, не сыщик, не что-нибудь такое? – спросил я.
– Я полицейский? – воскликнул незнакомец и громко расхохотался. – Ах ты, простота! И с таким умом берется за воровство! Ты давно занимаешься этим делом?
– Два месяца.
– И ни разу не попадался?
– Ни разу.
– Ну, тебе удивительно везет! Такой простофиля должен был попасться на первом же разе! Надо взять тебя в руки. Пойдем-ка со мной!
По тону его голоса было ясно, что он на самом деле намерен взять меня в руки. Мне это вовсе не представлялось приятным. Я боялся его не меньше, чем полицейского.
– Благодарю вас, сэр, – сказал я. – Я не хочу, чтобы меня брали в руки.
– Не хочешь? – свирепо воскликнул он. – Мне нет дела до того, что ты хочешь или чего не хочешь! У тебя до сих пор не было хозяина, а теперь будет! Иди за мной, а когда мы придем домой, я с тобой поговорю.
Он вышел на улицу Поультри, потом завернул в один переулок, затем в другой, в третий, пока не дошел до улицы Кит. Он не держал меня, а между тем я следовал за ним, и мне даже не приходило в голову бежать, такой страх внушал он мне своим решительным и повелительным обращением.