Маленький парашютист
Шрифт:
Выше локтя на бицепсе была надорвана мышца. Такая травма, – подумала Аля, – результат огнестрельного ранения. Ей ли не знать: от отца, теперь – от брата. Она решила перетянуть руку выше раны, рану промыть. Раненый отвернулся от своей окровавленной руки, его лицо побледнело. Как бы в обморок не упал, – подумала Аля и принесла ему стул, поставила возле ванны, велела сесть. Промыв рану, она наложила повязку. Куртку вывернула, подставив под кран рукав: холодная вода порозовела от крови, но вскоре стала чистой. Рукав был порван, но заклеить можно, – подумала Аля. Куртку она повесила на плечики. Мужчина сидел, закрыв глаза. Оглядев его, она установила, что на джинсах у него крови нет. Помогла снять рубашку.
Утром Решетникова в страхе увидела, что диван пуст. Сама-то спала на кровати за шкафом и ничего не слышала. Сон у неё, как смерть, единственное, что хорошо в жизни. На работе у неё всё хуже и хуже… Фабрику игрушек скоро закроют. После ремонта в ней будет стриптиз-бар, ресторан, развлекательный центр для новых русских, к которым Аля, понятно, не относится. Иногда думает она, что самое главное в её жизни – крепкий сон. Ради сна живёт весь день. Пусть жизнь скудная, зато – сон крепкий, уже преимущество. На кухне мужчина пил чай, заваренный в большой маминой чашке. На столе перед ним лежал пистолет:
– Не бойся, садись. Куртка ещё мокрая, – сказал весело.
Поговорили.
Она смотрела, не отрываясь, погрузившись взглядом в его лицо, в его шею, в его плечи…
– Мне на работу, – прошептала, губы дёрнулись вчерашней особенной улыбкой.
– Еда тут есть?
– В холодильнике сосиски, помидоры, хлеб.
– На. Купи чего-нибудь на обратном пути.
Дал ей много денег мелкими бумажками. На обратном пути накупила продуктов. Неслась, ни на кого не глядя. Открыв дверь, вошла под дулом пистолета, на неё направленным. Опустила сумки у порога. Дверь заперла – пистолет опустился. Рука у него ныла. Решетникова осмотрела внимательно рану. Уход за родителями её многому научил. Решила: надо антисептик, чтоб не нагнаивалось. Сменила повязку с удовольствием. Мужчина отвернулся, плохо перенося боль, бледнея при виде крови. После перевязки он лёг на диван. Она на кухне готовила еду. Получалось у неё хорошо. Он ел с аппетитом, хвалил. Ночью у него поднялась температура, он бредил:
– Лёшка, я не пойду. Я не хочу идти, ты иди один.
Аля Решетникова догадалась: важные слова. Из антибиотиков в домашней аптечке был только пенициллин. Больной покорно выпил, уснул. Утром был вялым, но температура упала. Аля осмотрела руку: хоть бы гангрена не началась! Уходя на работу, решила, что купит фурацилиновую мазь, помогающую при таких травмах. Он снова дал денег (и на лекарство), но предупредил, чтоб в ближайшие аптеки не совалась. Съездила в центр. На остальные деньги взяла еды. Он лежал. К вечеру температура – снова. По телевизору вдвоём смотрели детектив. Позвонила жена брата. Набивалась в гости показать новое синее платье. Купила на вещевом рынке. Решетникова и сама мечтала о таком. Сказала, мол, гриппом заболела, как бы потом на их ребёночка не перекинулась инфекция. В жару всегда простываешь – балкон настежь…
Утром был ожидаемый звонок. Мать после инсульта ослепла, плохо говорила и ходила под себя. Временно удалось её пристроить в больницу через двоюродную тётку, работавшую там медсестрой. Тётя сказала, что больную пора забирать. Аля опять соврала: лежит сама с температурой. «Что у тебя, брата нет, пусть невестка покрутится хоть денёк!» Кое-как уговорила повременить с выпиской. Насчёт жены
На третий день больному стало значительно лучше. Лицо покрылось щетиной. Аля предложила бритву умершего отца. Но мужчина отказался, мол, у него есть своя бритва в сумке, но бриться не будет. Он повеселел. Снова ужинали вместе. Перед сном он сказал, что хочет вымыться, чтоб налила ванну. Руку нельзя мочить, будет держать над водой, сможет вымыться одной правой. Аля сделала, как просил. Дала запасную губку. Он сказал, что на всякий случай дверь оставит открытой. Пистолет взял с собой, положив на стул. Был плеск, потом воду открыли для стока.
– Эй, иди сюда, – услышала Решетникова.
Мужчина сидел в ванне, из которой сливалась вода. Больную руку он свесил за борт, другой прикрывался.
– Возьми-ка душ и поокатывай меня осторожно, чтоб руку не забрызгать.
Так они с матерью мыли отца, изношенного болезнью, похожего на ребенка. Это был единственный мужчина, которого Аля видела не по телевизору голым, и то не целиком. Бывший любовник Пашка Груздев не раздевался, боясь неурочного возвращения своих родителей. Она полила на спину, на грудь. Мужчина сказал, что, пожалуй, он поднимется. Встал к ней боком, прикрываясь. Она добросовестно окатывала его столько, сколько хотел, боясь лишь: заметит он её особую улыбку.
– Теперь выйди.
Вышла. Он ещё побыл в ванной, тихо засвистел знакомую песенку: «Мы вдвоём теперь! Мы вдвоём…» Её губы сами сложились, будто тоже для свиста. Вымытый мужчина обвернул бёдра полотенцем. Выстиранные им самим трусы и носки (дорогие, купленные в фирменных магазинах) повесил сушить. Она отметила с досадой, что больную руку он зря натрудил стиркой. Конечно, травма не на кисти, а на предплечье, но лучше бы она сама выстирала в стиральной машинке «малютка» его вещи со своими вещами. Из спортивной сумки, которую он держал постоянно при себе, как и пистолет, достал майку, рубашку. Велел «провести утюгом», что и сделала она старательно. Не видела таких вещей близко – только в витринах, по телевизору.
В субботу зашла соседка-пенсионерка, просила на всякий случай номер телефона.
– …а боюсь, так как живу одна. А вы не запишете мой? Что, не желаете? Эх, молодо-зелено… А ведь милиция считает, что в нашем доме прячется преступник. Не слышали? Весь двор судачит. Тот, что милиционера у сберкассы убил. Передавали приметы… Вы включите телевизор, может, и теперь… Это всё видела соседка из тридцатой квартиры. Средь бела дня!
– Так эта соседка сообщила, раз видела?
– Не только! Её допросили как свидетеля этой пальбы! Она, как раз, сидела на лавочке в скверике. Мы там теперь сидим с тех пор, как нашу лавочку, ту, что была у подъезда, сломали. Если что, буду звонить. И вы в случае чего звоните, телефон ставлю на ночь у изголовья.
Соседка ушла. Решетникова выпустила мужчину из шкафа. Он сразу – к телевизору. По местному кабельному телевидению долго не передавали никаких объявлений: шёл в записи концерт группы «Куин». Когда Фредди появился в женском платье, Решетниковский постоялец сказал:
– Вот кого не понимаю, так гомиков.
Наконец, пошли «Криминальные новости»: «Разыскивается опасный преступник: рост сто восемьдесят два, волосы русые, атлетического телосложения, на вид тридцать – тридцать пять лет, одет в коричневую кожаную куртку, джинсы, белые кроссовки; у него имеется спортивная сумка чёрного цвета. Вооружен пистолетом “ТТ”. Просьба…» Выключили телевизор. Молча поужинали. На ночь снова – пенициллин, анальгин. Сказал – заболело опять.