Малибу
Шрифт:
Кончили они вместе. Оргазм потряс их тела, словно ток высокого напряжения.. Мелисса кричала, Тони хрипел, они содрогались в конвульсиях, страстно лаская друг друга, не замечая, что в порывах страсти они оставляют кровавые царапины друг на друге.
Медленно, очень медленно они приходили всебя. Тони вытащил свое орудие и лежал, отдыхая. Мелисса наконец получила свое выстраданное наслаждение. Действительно, так ее еще никто не любил. Никогда сексуальное удовлетворение не требовало от нее такой жертвы. Она молча лежала и смотрела на своего мучителя-любовника или любовника-мучителя… Она облизнула свои пересохшие губы и дрожащим, прерывающимся голосом выдохнула прямо в глаза Тони:
— Ну и сволочь же ты…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Мелисса Вэйн лежала обнаженная в лучах утреннего солнца. Она удобно устроилась на кушетке и с высоты крыши своего дома разглядывала вид на Беверли-Хиллз.
Тони заставил ее вывернуться наизнанку, сделать то, что она сама по себе просто не могла сделать. Но его натиск был настолько мощен, влияние его жесткого характера столь сильным, что он полностью подмял под себя эту, уже ставшую известной, актрису. Он заставил ее играть несвойственную ей роль в сексуальном спектакле, который он устроил для собственного удовольствия. Он стал ее наваждением. Он снился ей по ночам, и она впадала в эротические безумные сновидения, всякий раз просыпаясь после этого с дикой головной болью и синяками, под глазами.
Дик Латхам освободил Тони от участия в бродвейских спектаклях, нагрузив его другой работой. В его кинокомпании «Космос» Тони помогал доделывать кое-какие оставшиеся работы перед началом первых съемок. Теперь он постоянно пребывал в Малибу. Он без стука и без звонка заходил в дом Мелиссы и брал ее, словно она была его рабыней, вещью. Он никогда ее не ласкал, он занимался с ней любовью на кухне, на крыше дома, в гараже, на лестнице, в спальне, везде, где только хотел. Мелисса впала в какое-то рабское состояние зависимости от него, Она научилась наслаждаться своим уничтожением и болью, переводя эти чувства в великолепный фон для своего оргазма. Так продолжалось почти каждый день на протяжении двух недель. Наконец в этом сексуальном наваждении наступил перерыв. Мелисса сейчас наслаждалась покоем и пыталась привести себя в порядок и определиться, что ей делать дальше. И как? Она уже почти дошла до полного нервного истощения. Она вздрагивала от любого громкого стука, от хлопка, от скрипа двери. Она, как знаменитая собака Павлова, за каждым звуком ждала появления Тони. И уже была готова выполнить самый невероятный его каприз. Ее лоно уже не требовало никаких предварительных ласк. При его приближении оно уже становилось влажным и загоралось огнем желания. В последний раз он взял ее на дорожке ее дома, перекинув ее через седло своего велосипеда. Он даже не позаботился о том, чтобы прикрыть входную калитку… Мелисса была в отчаянии и ужасе. Она в Голливуде всегда была известна тем, что крепко стояла на своих ногах. И даже сейчас она поняла, что у нее не хватит сил положить конец этой выматывающей игре. Она поняла и другое — почему она пошла на все это и не остановила Тони в самом начале. Она ведь все-таки была актрисой, и пропустить такой важный жизненный опыт, который мог бы ей пригодиться в дальнейшем,
Она готовила планы реванша. Может быть, все пройдет точно так же, как он сделал с ней, может, это выльется в другую форму. Но она, знала одно — в их отношениях наступает перелом. Оба они подошли к некой черте и, переступив ее, двинулись дальше. А дальше дороги не было…
Эти приятные планы мести были прерваны неожиданным вызовом интеркома. Он громко возвещал о прибытии гостя.
Черт! Она совсем забыла о том, что согласилась дать интервью этой невозможной англичанке, главному редактору «Нью селебрити» Эмме Гиннес. И вот та теперь пришла, а Мелисса совсем не чувствовала себя готовой к подобной встрече. Она наспех набросила на голое тело халатик и, прыгнув в кресло, стала поджидать гостью. А Эмма Гиннес уверенной поступью шла через цветник к цели своего визита — кинозвезде Мелиссе Вэйн. На Эмме была яркая, вся в огромных цветах, просторная блузка. Проходя мимо цветочной клумбы хозяйки дома, Эмма на мгновение исчезла, слившись со сходными по расцветке рододендронами, розами, калами и прочими цветами. Мелисса Вэйн даже сморгнула в изумлении, когда Эмма раствовилась и пропала из виду. Но уже в следующее мгновение ее четкий, хорошо поставленный голос с неповторимыми командирскими интонациями зазвучал почти над самым ухом Мелиссы.
— Привет, это я, Эмма Гиннес, — горячо произнесла гостья.
— Привет, — довольно кисло ответила ей Мелисса.
— Я, наверное, пришла слишком рано? Прошу прощения за то, что разбудила вас, — мягко произнесла англичанка, усаживаясь в свободное кресло.
Мелисса с трудом отделалась от наваждения — ей показалось, что рядом с ней устроился говорящий букет…
— Дорогая, в действительности я совершенно позабыла о вашем визите, — жеманным голосом произнесла Мелисса, таким образом стремившаяся завладеть инициативой в интервью. Это уже позднее, разговорившись, можно держаться на равных. Сейчас же надо показать все свое превосходство и психологически получить хоть небольшой, но перевес.
— Я пришла не вовремя? — прямо спросила Эмма Гиннес.
— Когда берут интервью, всегда кажется, что репортеры приходят не вовремя… — смягчила свой тон Мелисса.
— А как поживает Тони Валентино? — спросила Эмма.
— Что? — в изумлении вскричала Мелисса.
— Я слышала, что вы часто видитесь с ним, — сказала Эмма. Она не привыкла к роли второй скрипки. Вопрос о Тони она задала умышленно, намереваясь таким образом сбить спесь с актрисы и заставить ее обороняться.
— Мне кажется, что интервью на эту тему не будет, — ледяным тоном отчеканила Мелисса.
— Ну конечно, не будет. Мне оно не нужно, и я ничего не записываю. Я спросила из чистого любопытства. Мне очень интересно, как этот выскочка смог так высоко подпрыгнуть.
Услышав это, Мелисса облегченно улыбнулась. Эта Гиннес оказалась занятной штучкой. Она была не по-голливудски откровенной. Но при всем этом она не должна забывать, что задевать актрису Мелиссу Вэйн небезопасно. Как, впрочем, и отзываться недружелюбно о ее любовнике. Уж это-то Эмма Гиннес должна понимать!
— Вы думаете, что Тони Валентино всего лишь выскочка? И это после успеха в вашем же журнале, в пьесе на Бродвее, наконец, после того, как он спас жизнь миллиардеру? — Брови Мелиссы поползли вверх в легком недоумении.
— Послушайте, дорогая, он просто смазливый мальчишка, которому судьба подарила удачный выигрыш в лотерею. Да, он может играть. Тут я с вами согласна. Но и вы не забывайте, что его сделали известным средства массовой информации. Да, он гвоздь сезона. Но только этого месяца. Будет ли он также популярен в следующем? — Эмма даже зажмурилась, предвкушая его падение.
— Я не разделяю ваш пессимистический прогноз в отношении. Тони Валентино. Более того, я могу вам открыть секрет. Он будет играть в одном фильме с известной кинозвездой Мелиссой Вэйн, — улыбаясь во весь рот, сообщила Мелисса.
Лицо Эммы Гиннес неожиданно потеряло все свои краски. Они остались только на ее одежде. Мелисса даже испугалась такой неожиданной перемене, когда вместо цветущей женщины на нее взглянул призрак…
Она передернула плечами. Надо же! Эмма Гиннес, главный редактор известного журнала не в курсе. Ах да, она ведь забыла, что Эмма не входит в руководство компанией Латхама. Интересно, что же такого натворил этот пострел Тони с Эммой, что довел ее почти до обморока. Наверное, между ними произошло нечто, о чем нельзя никому рассказывать! Мелисса почувствовала себя лучше, она была даже довольна собой. Интересно, а кто и кого сейчас интервьюирует, ехидно подумала она, глядя на бескровное лицо англичанки.