Маловероятно

Шен Л. Дж.

Я падаю на колени и всхлипываю.

Каллум швыряет камеру в лифт, и она приземляется рядом.

— Ты всегда была одержима снять идеальную картинку. Ну так я снял ваш тройничок. Пусть твой скользкий начальничек порадуется. Не благодари.

Я смотрю на него, от гнева и стыда испепеляя его взглядом.

Далеко пойдет.

Очень далеко.

Воткнул нож мне в грудь и смотрит, как я истекаю кровью.

И все равно меня переполняет чувство вины.

— Я понимаю, что нам стоит расстаться. Понимаю. Но если это на пользу, то почему так больно? — спрашиваю я, чувствуя, как стекают по рту слезы.

В

этой сцене нет ничего красивого, включая меня.

— Держаться за то, чего никогда не существовало, еще больнее, — выплевывает Каллум. — Поверь мне, Рори, я пытался.

ПРИМЕЧАНИЕ ОТ САММЕР

Пора вывернуть грязное белье, а на моей совести подозрительное пятно размером с Алабаму.

Ладно, делаем глубокий успокаивающий выдох — поехали.

Спустя месяц, как Рори и Каллум начали встречаться, тот без предупреждения заявился к нам домой, пока подруга была на работе. Собирался сделать сюрприз. Каллум принес цветы, шампанское и сашими из ее любимого ресторанчика и надел галстук-бабочку. Не хипстерскую, что отлично сочетается с узкими джинсами. Рори должна была сидеть дома, но ее резко вызвал Райнер: какая-то оказия с поп-звездой, которая сбросила слишком много веса и решила, что хочет переснять обложку для альбома.

Рори никогда не отказывается от работы. Думаю, она умрет, прижимая камеру к сердцу.

В общем, Каллум постучал в дверь со всем этим барахлом, и так вышло, что открыла я. Как раз только что рассталась с парнем, с которым встречалась три года и который изменил мне в тот самый день. Если вкратце, то я была не в порядке.

Каллум замямлил, извинился и сказал, что заскочит к ней на работу. Я расхохоталась, понимая, что после этого Рори воспользуется возможностью и бросит его.

Закончилось все тем, что мы распили ту бутылку шампанского, что принес Каллум. Он редко пил. Во всяком случае, так он сказал, но добавил, что в последнее время на взводе. Каллум знал, что Рори хочет расстаться. Он думал, что она считает его скучным, слишком правильным и крайне предсказуемым.

И не ошибался.

Рори действительно считала его скучным. И всегда сравнивала с Малом. Что действовало мне на нервы, потому что да, Мал был классным, красивым, умелым в постели, но все кончено и пора жить дальше.

Вернувшись несколько лет назад из Ирландии, Рори показала его фотографии. У меня возникла великолепная идея, как помочь ей забыть его. Я посоветовала вспомнить недостатки Мала и написать их на обратной стороне фотографий, чтобы каждый раз она вспоминала их, если в голову приходила идея вскочить на самолет и умолять быть с ней (что случалось чаще, чем позволяла логика).

Но все, что нам удалось придумать: он бабник и слишком старался (и преуспел) в постели. Бесполезно. Мал идеален. Кроме того факта, что он все-таки ее отпустил.

Ладно, вернемся ко мне и Каллуму. Тем вечером одна бутылка шампанского дополнилась еще двумя.

— Я не понимаю. У меня тоже есть демоны, понимаешь? — говорил он. — Я не белый и пушистый, каким она меня считает. Я могу быть ужасным человеком, Саммер.

— Я тебе не верю, — ответила я.

— Я эгоист, — парировал он.

— Мы все эгоисты.

— А я самый большой эгоист.

Это

последнее, что он сказал мне перед тем, как я почувствовала на губах его рот.

Мы переспали.

Он ей изменил.

Я изменила ей.

Это был короткий, быстрый четырехминутный секс. Такой антикульминационный во всех смыслах этого слова. Я до сих пор считаю, что это худшее решение в моей жизни. И я даже близко не была к оргазму. Я не получила удовольствие, но Каллум всегда был блажью: породистый, одаренный, с большим членом. Не говоря уже о том, что парень в костюме — это восьмое чудо света. Это была минутная слабость.

— Видишь? — сказал он, в спешке обуваясь. — Я же тебе говорил. Эгоист.

В ответ я промолчала.

— Но я считал, она окажется другой, понимаешь? Думал, она избавит меня от этой модели поведения. Не знаю. Может, у меня зависимость от секса.

Я перестала отвечать, потому что жалости к нему не испытывала. У меня хватало своих проблем, своих заморочек.

Я не знала, что Рори вернется домой, плюхнется рядом со мной на диван, заметит на столе розы и сашими, учует оставленный им аромат мужского одеколона и скажет: «Ты права. Я такая глупая. Мне просто пора забыть Мала и попробовать с Каллумом».

Вот что она сказала, а я, даже после того как приняла душ, еще чувствовала на своей пижаме запах резины от презерватива ее парня. Каллум и сам ненамного лучше справлялся с чувством вины. За полчаса до этого я видела из окна, как он, чуть ли не плача, втискивается на заднее сиденье такси.

— Думаю, ты права, — ответила я Рори, а сама думала: «Пожалуйста, не надо».

Так что теперь вы понимаете, почему на мои плечи свалилась такая ноша.

Я никогда не думала, что все так получится. И даже несмотря на то, что меня тошнит всякий раз, когда мы втроем оказываемся в одной комнате (что случается редко), я просто не могу стать той, кто подтолкнет ее к разрыву с Каллумом.

Моя совесть не выдержит краха их отношений, какая бы ни была причина. Но по секрету? Если вы спросите мое мнение в закрытой комнате с мягкими и звуконепроницаемыми стенами, то я бы ответила, что моя лучшая подруга, которую я люблю до смерти, — паршивка.

Ей просто нужно выбрать парня и избавить всех от этих страданий.

Я мечтаю, чтобы у меня был парень с салфеткой и пухлыми губами, готовый порвать мир на кусочки, чтобы быть со мной.

Я мечтаю, чтобы у меня был богатый, эгоистичный, но неотразимый парень, готовый на все, чтобы помешать парню с салфеткой.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Наши дни

Мал

Стоит упомянуть, как я дошел до жизни такой, что пишу песни ради заработка, хотя на первых порах воспринимал предложения по покупке моих песен в качестве некоего состязания.

Ответ на этот вопрос, как и на многие другие, один — Рори.

После ее отъезда я трудился с болью в сердце. Писал песни о любви, о ненависти, о равнодушии. Об одиночестве и алкоголе, и темных закоулках своей души, от которых по телу частенько пробегал неприятный холодок.