Малой
Шрифт:
— Да уж… — согласно протянул Сатана, поминая про себя недобрым словом всех победителей на планете, которые не дали ему осуществить Армагеддон.
И главное — кто? Не люди, а монстры. Существа, на которых совсем недавно он мог положиться, как на любого из демонов. А теперь что? Ни демоны не слушаются, ни на монстров никаких надежд, ещё и люди доставляют одни неприятности, когда от нормального мракобесия отходят и умнеть начинают. А оно ему надо? Вот в Средневековье нормально же жили. Ведьм сжигали на кострах красивых, не мылись никогда, от чумы и холеры никакого спасения. А значит — уважение к потусторонним силам.
— Халявщики всегда были, это точно, — вынырнул из своих воспоминаний Сатана. — Я бы покончил со всеми просителями в один момент, но как ты помнишь, не дали.
— Ага, не дали, — назидательно погрозил пальцем Армагеддоныч, но тут же испуганно оглянулся. — Но горящая в огне искупления планета — тоже локация на любителя, знаете ли. Тогда уже ни рыбалки, ни отдыха на берегу реки или озера не дождёшься. А по лаве ходить и дышать дымом мы как-то с детства не приучены.
— Да ну? Правда, что ли? — удивился Сатана, который как раз с детства активно ходил по горячему полу-лаве и дышал серными испарениями утром и на ночь глядя.
Хрустнула ветка. Оба повернули головы к кусту. На миг им показалось, что там кустах сидит агент демонической разведки, но это был всего лишь отчаявшийся спереть рыбку суслик.
На всякий случай, Сатана испепелил кусты, чтобы получше разглядеть непрошенного гостя. И теперь суслик был странно седой для такой мелкой безобидной животинки. Не переставая смотреть на собеседника рыбака, он странно моргал левым глазом и суеверно крестился.
«Радиация. Что с миром-то делается?» — настороженно подумал Армагеддоныч, но вслух ничего не сказал, лишь пожал сутулыми плечами.
А вот Сатана почему-то испугался за своё будущее. Признаться, это был его первый страх за последние две тысячи лет, с тех пор как он надоумил знакомых священников в Иерусалиме распять одного молодого проповедника из Назареи за вольнодумство.
Тогда всё висело на волоске, но вышло — просто отлично. Из мелкого финикийского демона известного только в паре палестинских городов, Сатана вдруг стал сосредоточием зла для всей огромной Европы. В эти дни у него было столько сил и власти, что на строительство целого Ада хватило, который и возвёл на месте Аида на земле, когда-то арендуемой олимпийскими богами и канувшими в небытье почитателями Вальхаллы.
А после этой перестройки нижних этажей на его счету было ещё много побед: пропаганда «научного мышления», технический прогресс, развитие «современной демократии», глобализм, нигилизм, атеизм, прагматизм, но при этом — вера в мистику, приметы и предсказания, гадания, приговоры, вызывание духов, в общем — в колдовство. Именно так и был повержен главный противник — дух света, белое божество, который и так-то никогда не имел постоянного образа, а в последнее время вовсе пропал.
Не зря говорили в Средневековье: лучший ход Сатаны — убедить людей в том, что его нет. В тёмные силы человеческое существо всё же верит, едва приходит ночь. Когда нет света, страх преобладает повсюду. Даже если человек считает себя атеистом и прагматиком. А вот в добро, коли его невозможно измерить штангенциркулем — человеку «научному» поверить гораздо трудней.
Однако самое масштабное торжество, настоящий триумф всех демонов-даймонов,
И главное, у кого? У него же!
Сатана горько вздохнул, подумывая о новых раскладах по жизни. Он был знатным гроссмейстером. И в тактике и стратегии кое-что смыслил. Но с чего бы начать новую игру? Хотел обратиться к Артуру Гедеоновичу, да тот уже сам перечит. А тогда к кому идти? Ну не к психологу же снова, право слово!
Однако тут поплавок его удочки резко дернулся, и думать о вечном стало неожиданно некогда. Подскочив к берегу и с силой дёрнув леску на себя, Сатана извлёк из воды огромного карася!
— Вот это повезло! — тут же сдался ему Армагедоныч, за эту рыбку и тут же выдал все секреты Мрачново, которые успел постичь. — Ты бы это… монстров на свою сторону привлёк бы, а? Люди-то тебе уже не по зубам, а эти пока полные веры во что угодно. Их главное надоумить.
Сатана задумался. А затем прислушался. Где-то там в тёмном посёлке монстров наверняка звучали мольбы, и хотя бы одному существу обязательно требовалась посторонняя помощь.
Помощь, о которой он потом обязательно пожалеет!
Глава 3
К чему ведут просьбы?
Терпение Даймона иссякло. Сидя в мрачном уголке своей восстановленной комнаты, где тени танцевали под светом тусклой луны, он чесал рога и продумывал хитрый план по ликвидации Малого.
Рога только начинали пробиваться сквозь нежную кожу. Ноющая, нарывающая, постоянно зудящая боль накрывала подростка. Но в его сердце горела жажда мести. Несравненно большая, которая затмевала всё!
Что может быть более ощутимым, чем жажда мщения к младшему брату, который всегда был на шаг впереди в семейных проказах? С ним не могла справиться ни вампирша, ни оборотень, ни даже проклятье, которое уже совсем не маленькое, а тоже вошло в подростковый период. Правда не с разбегом в сотни лет, а в тысячи. Ну да кому какое дело?
В последнее время родители вообще не обращали на них внимания. Лишь Малой получал все похвалы. Вне зависимости от того, что он делал: разрушал кухню, мучал пса, не давал всем спать или голосом чревовещателя пугал пучеглазого почтальона с тремя головами. Монстры находили работу, первым делом заменив людей в посёлке Мрачново. И постепенно находили себя в крупных городах и создавали группы, играли в фильмах и сериалах, основывали политические партии и движения за равноправия.
Но развитие там — в цивилизации, а здесь, в доме, что ещё совсем недавно был их персональной с Марой крепостью, вдруг стало неуютно. Дом стал чужим. И всё благодаря одному единственному существу.
— Так дело не пойдёт, — обронил глухо Даймон, который уже не мог пригласить в гости подругу Ленку, опасаясь за её безопасность. А сам гулять не спешил, попросту не высыпаясь. Ведь признаться честно, в такие моменты настроение его было далеко от идеального… по человеческим меркам.
Находясь в этом сонном состоянии, ненавидя уже всех и вся, демонёнок вдруг понял, что пора что-то менять. Но что?